Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Пылают зорь дымящиеся вина,
Пьяна луна, и мы танцуем с ней
На пиршестве медлительных теней,
И леший нам на дудке соловьиной.

Пьяна земля, ночь правит половиной

Ее владений, как в начале дней,
В утробе тьмы она еще пьяней
Качается под млечной пуповиной.

Кто в трауре на пиршество пришел,

Чей кубок деревянный не тяжел,
Холодною губой вино не пробуй.

Не пробуди нас крыльями струны,

Окованы вселенской мы утробой,
С других планет на землю сходят сны.

VI

С других планет на землю сходят сны,
Вздвигают башню страстные народы,
То крепкий материк темнобородый
Свой пол вонзает в мякоть вышины.

Столпотворением сокрушены

Столетние гранитные породы,
Покорствуя безумию природы,
Смешался и язык моей страны.

О плоская земля, о край бескрайный.

Бандиты здоровенные Украйны,
Одетые в овечьи зипуны,

Ругаются на эсперантской смеси,

А в юртах самоеды, как в медресе
Востока загорелые сыны.

VII

Востока загорелые сыны
Оставили таинственные знаки,
Торжественны развалины в Карнаке,
До сей поры их письмена темны.

Покрыл колонны снег седой луны,

Изъела солнца розовая накипь,
Травой одетый камень стал инакий,
Где был гарем, пасутся табуны.

Но змеи в той траве скользят ручьями,

И черепаха приютилась в яме,
А в небе коршуны богини Мут

И лёт мышей и робкий лёт совиный.

Так взрослые в невзгоду не поймут,
Как дети улыбаются невинно.

VIII

Как дети, улыбаются невинно
Закутанные в глину черепа,
Их мать веселая как смерть скупа
И ждет на паперти у гильотины.

А синий сумрак, синий, беспартийный

В крови, в крови пустынного столпа,
Которому вослед ползет толпа
Трудолюбивой гущей муравьиной.

Песчаное безбрежье, властно страсть

И страстно власть стараются украсть
У сонного грядущего колеса.

Но непролазны жидкие пески,

И всходит грязь талантливого лёсса
Лучами человеческой тоски.

IX

Лучами человеческой тоски
Унизаны и траурны ресницы,
Не надо их поднять, пусть вечно снится
Нам пестрый край, увитый мастерски.

Он радостнее пушкинской строки,

Он солнечней, чем в масленицу Ницца,
Но так тонка, тонка его граница,
Что смерть – прикосновение руки.

Он отразился в зеркалах полотен,

Но я как мастер буду чистоплотен,
Я в кровь не раздавлю свои мазки.

Мой караван в песках, мои в бальзаме

Мечты, самума черными слезами
Верблюжьи переполнены зрачки.

Х