Здесь без тебя (ЛП)

Он присел на колено перед фараоном, его отцом, и принялся ждать.

Его отец с улыбкой подозвал его к себе, и он побежал навстречу к нему, радостно устраиваясь на коленях могущественного повелителя на глазах у всего двора.

ВСПЫШКА

Почему я еще живу?

ВСПЫШКА

Он продирался сквозь стражников, но их хватка была сильнее, чем у тисков.

— Отец! — отчаянно закричал он

— Фараон умер, — произнес его брат, стоя в дверном проеме и закрывая собой проход в комнату, где лежало тело его отца. Окутанный лунным светом, Анубис натянул капюшон мантии фараона на голову. — По воле богов, он был наказан за неповиновение нашим священным законам. — Он сурово взглянул на него. — Отведите это отродье в подземелье. На восходе солнца, мы умилостивим богов его смертью.

ВСПЫШКА

Он наблюдал за тем, как солнце восходит над пустыней. Он должен быть мертв, он не заслуживал того, чтобы жить. Что же ему теперь делать? Куда идти?

ВСПЫШКА

А чего хочешь ты?

ВСПЫШКА

Анубис занес меч высоко над головой, его глаза наполняются безумной злобой, когда он отдает приказ стрелкам:

— Прощай, — зашипел он. — БРАТ!

***

— Нет! — Кёя проснулся в холодном поту, его сердце бьется как сумасшедшее, а кулаки крепко сжимают простыни. — Всего лишь сон, — выдохнул он. — Просто сон.

Тяжело вздохнув, он опустил голову на подушку, прикрывая ладонью глаза и стремясь убедить себя в том, что это был всего лишь сон. Пять дней одно и тоже, а он все еще убеждает себя в этом. Это ведь не сон. Это воспоминания, много воспоминаний, и чем сильнее он их игнорировал, тем настойчивее они преследовали его. Кёе ни разу не удалось нормально выспаться с того дня.

Он взглянул на святящиеся красные цифры электронного будильника. 4:30 утра.

Что ж, он все равно не собирался ложиться спать, а в Академии ему надо быть через два часа. Значит, можно вставать и идти на пробежку — его тело должно быть подготовлено к сегодняшнему дню.

Несколько минут спустя холодный утренний воздух поприветствовал его, когда он вышел на утреннюю пробежку. В такое время на улице почти никого не бывает, поэтому ему нравилось бегать перед рассветом. Он бежал мимо тихих домов и закрытых магазинов. Свет горел только в тех местах, где люди либо еще не ложились после ночных смен, либо только-только вставали на утренние. Сияние ночных фонарей заполняло улицы, вычерчивая для него путь сквозь темноту. Даже если бы на улице не было источников света, он все равно мог найти дорогу — он множество раз следовал по этому пути, поэтому мог преодолеть его даже с закрытыми глазами.

За угол. Вперед два дома. Повернуть налево. Он набрал скорости, когда достиг вершины холма. Его длинные волосы развевались позади него, пока его крепкие ноги несли его в гору. Когда у него открылось второе дыхание, он несколько раз подпрыгнул, а на его лице начала зарождаться улыбка. Так он мог мчаться вечно.

Он повернул в парк. Деревья поприветствовали его, готовые поведать свои секреты, и он пробежал в стороне от проторенных маршрутов по небольшому лесу. Он — охотник, а перед ним — его угодья.

Энергия утренней Терры пульсировала в нем все сильнее с каждым шагом: ветки царапали лицо и руки, но он не обращал внимания. Покрытый потом и пропитанный грязью, он продолжал бежать, доводя свое тело до исступления. Он прорвался за границу леса на открытую местность, покатые холмы вели его в Золотой дворец. Над хребтами гор взошло солнце, ослепляя его на мгновение.

Рев автомобильного гудка резко выдернул Кёю из его воспоминаний как раз вовремя, чтобы он смог увернуться от машины, которая неслась прямо на него. Он выругался, но продолжил бежать. Чертовы воспоминания, — ему надо сконцентрироваться, поэтому он принял решение держаться тротуара и избегать незнакомых путей.

Когда он достиг места назначения, его тело горело от усталости. На кладбище было пугающе тихо, как и всегда в это время. Могильные камни бросали протяжные тени, окрашивающие землю в еще более мрачный и насыщенный оттенок черного, который Кёя мог описать только как затяжную тень смерти. Он поклонился у ворот, выражая свое почтение.

Он прошествовал к небольшому участку в дальней части кладбища, пока не достиг небольшой деревянной колонны, на которой значилось всего одно имя: Хатаке Джин. Кёя встал на колено перед могилой и прикрыл глаза:

— Привет, Джи-чан. Прости, что пришел так рано — не мог заснуть.

Мысленным взором он увидел улыбающееся, как в детстве, лицо своего дедушки. Больше всего на свете Кёя желал поговорить с ним лицом к лицу, ведь он так нуждался в его совете.

Ему столько хотелось у него спросить, но он не знал, с чего начать. Холодный утренний бриз…

…погладил его по щеке, привнося с собой запахи свежих специй с реки. Он прислонился подбородком к скрещенным на груди рукам и посмотрел на белокаменный город. Его мысли окончательно пробудили его ото сна, и он вновь и вновь проигрывал в голове один и тот же вопрос.

За его спиной послышались тяжелые шаги:

— Ахмед? — его отец встает рядом с ним, его рука ложится на плечо младшего сына. — О чем ты печалишься в это утро?