Здесь была Бритт-Мари

Бритт-Мари постояла, сцепив руки в замок и пытаясь совладать с собой. Ее хватило секунд на пятнадцать. Потом она принялась носить посуду на кухню. Личность запивала таблетку от головной боли чем-то из бутылки, о содержимом которой Бритт-Мари спросить не решилась.

— Я сказала — не трожь посуду, — простонала Личность, дыша таким перегаром, что по идее могла бы растворить краску на стенах.

Бритт-Мари с легким стуком сгрузила посуду на столик у мойки. Ни в коей мере не демонстративно.

— Но это негигиенично. Как будто здесь живут животные.

— Где-то же им надо жить, — пробурчала Личность.

Бритт-Мари принялась мыть посуду, невзирая на протесты Личности. Затем выдвинула ящик и начала раскладывать столовые приборы в правильном порядке. Личность, подъехав, задвинула ящик. Бритт-Мари терпеливо выдохнула:

— Я просто пытаюсь немного прибраться.

— Кончай все менять! Я ж не найду ни хрена! — выкрикнула Личность, когда Бритт-Мари не утерпела и принялась наводить порядок в шкафчике с рюмками и бокалами.

— Уму непостижимо, как здесь вообще можно что-то найти, — уведомила ее Бритт-Мари.

— Не так ставишь! — возразила Личность.

— Ах-ха, что бы я ни делала — я, разумеется, все делаю не так, — обиделась Бритт-Мари.

Личность, что-то бормоча, воздела руки к потолку, словно он во всем виноват, и выкатилась из кухни. Бритт-Мари продолжала стоять, борясь с желанием снова открыть кухонный ящик. Ее хватило секунд на пятнадцать. Когда она вышла из кухни, Личность сидела посреди продуктового магазина и угрюмо поедала кукурузные хлопья, таская их горстями прямо из пакета.

— Хоть тарелку бы взяли, — вздохнула Бритт-Мари и принесла тарелку.

Теперь Личность угрюмо поедала хлопья, таская их горстями из тарелки.

— Простокваши вы, конечно, не добавляете, — констатировала Бритт-Мари.

— У меня непереносимость этой, как ее? Лактозы, — вздохнула Личность.

— Ах-ха, — произнесла Бритт-Мари в том смысле, что сможет перенести и не такое, и переставила банки на полке.

— Бритт-Мари, сделай милость, ничего не трогай, — прошептала Личность, как шепчет человек, у которого ужасно болит голова.

— Они не так стоят, — пояснила Бритт-Мари.

— Ага, ну прям! — возразила Личность.

— То есть я убираюсь неправильно, вы это хотите сказать? — поинтересовалась Бритт-Мари и, подойдя к кассе, начала укладывать блоки сигарет, руководствуясь цветом пачек.

— ХВАТИТ! — Личность попыталась вырвать у нее сигареты.

— Я просто хочу сделать здесь поуютнее, — объяснила Бритт-Мари.

— Не вместе! — простонала Личность, тыча пальцем сначала в пачки с иностранными буквами, а потом в те, где букв не было. — Для налоговой! — серьезно пояснила она, показывая на пачки без иностранных букв, после чего указала на пачки с иностранными буквами: — «Выброс гравия»!

Бритт-Мари искала, за что бы ухватиться, чтобы не упасть.

— Вы хотите сказать, это контрабанда?

— Да понимаешь, Бритт-Мари… Они это, с грузовика упали.

— Это уголовное преступление!

Личность, сосредоточенно сопя, снова укатилась на кухню. Там она выдвинула ящик с приборами и принялась сквернословить во весь голос, после чего с кухни донеслась длинная тирада, из которой Бритт-Мари разобрала только «заявляется, дрель ей вынь да положь, картину повесь, человек спит — но нееет, ты уголовник, ишь, Мэри Поппинс из молодежного центра, знай переставляет всякую хрень с места на место». У Бритт-Мари имелись основания полагать, что это ее, Бритт-Мари, назвали Мэри Поппинс. Причем без всякой благожелательности. Бритт-Мари так и стояла на границе магазина и пиццерии, передвигая с места на место какие-то банки и пачки сигарет. Вообще-то она собиралась только купить сникерс, соду и уйти отсюда, но покупать соду у явно нетрезвого человека было бы крайне безответственно, так что она решила подождать, пока Личность не протрезвеет.

Но Личность, похоже, прочно обосновалась в кухне, и Бритт-Мари занялась тем, чем привыкла заниматься в таких ситуациях: уборкой. Когда она закончила, в пиццерии стало на самом деле очень красиво. К сожалению, цветов здесь не было, но на прилавке рядом с кассой оказалась вазочка. Вазочку пересекал обрывок белого скотча с надписью «чаевые». Вазочка была пуста. Бритт-Мари вымыла ее и вернула на прилавок, к кассе. Потом выгребла из сумочки мелочь и ссыпала в вазочку. Поворошила монеты, чтобы они стали как земля для цветов. Так гораздо красивее, чем пустая ваза.

— Возможно, вы бы лучше переносили лактозу и прочее, если бы уделяли больше внимания гигиене, — благожелательно объяснила она Личности, когда та наконец появилась из кухни.

Личность потерла виски, развернулась и снова скрылась на кухню. Бритт-Мари ворошила мелочь в вазочке для чаевых.

Звякнула входная дверь, и вошли двое мужчин в кепках и бородах. Кажется, тоже с похмелья.

— Я бы вас попросила вытирать ноги за дверью, — объявила им Бритт-Мари.

— Чего? — Мужчины не поняли.

— Видите ли, я только что вымыла пол, — пояснила Бритт-Мари.

Мужчины вытерли ноги. Кажется, больше от изумления, чем от сознательности.

— Ах-ха. Что желаете? — поинтересовалась Бритт-Мари, когда мужчины снова вошли.