Здесь была Бритт-Мари

— Я поселился в городе, в гостинице. Крысиная нора, конечно, — ну знаешь, как во всех этих городишках, но напротив есть ресторан. Вполне ничего в таких-то обстоятельствах, — сказал он так, чтобы Свену было слышно.

При слове «обстоятельствах» Кент пренебрежительно обвел рукой пиццерию, молодежный центр и дорогу. И демонстративно газанул, трогаясь с места. Отогнав машину, он вручил Омару свою визитку, потому что раздавать визитки Кент любит не меньше, чем рассказывать, что у него сколько стоит. Мальчик, кажется, впечатлился. Когда во время всего этого Свен повернулся и ушел, Бритт-Мари не знала, но тут его уже не было.

Она стояла одна. Внутри ее что-то упало и разбилось вдребезги, а значит, и незачем было его распаковывать, уговаривала она себя. Потому что теперь уже поздно начинать новую жизнь.

Ужинали они с Кентом в городском ресторане. Белые скатерти, меню без фотографий, и к столовым приборам здесь явно относились серьезно. По крайней мере, для них это не шутки. Кент говорил, как ему без нее одиноко. «Пропадаю», — повторял он. У Бритт-Мари создалось впечатление, что он относится к ней серьезно. По крайней мере, для него это не шутка. Ремень у него старый, облезлый, и Бритт-Мари догадалась, что Кент не нашел своего обычного, который она приготовила перед самым своим уходом. Ей хотелось сказать, что ремень лежит свернутый во втором ящике гардероба в спальне. В их спальне. Хотелось, чтобы он окликнул ее по имени.

Но он только поскреб щетину и, стараясь выглядеть невозмутимым, спросил:

— А этот полицейский… он… как вы стали… друзьями?

Бритт-Мари приложила все усилия, чтобы выглядеть такой же невозмутимой, и ответила:

— Он просто полицейский, Кент.

Кент кивнул, тяжело моргая.

— Поверь мне, любимая, я знаю, что осрамился. Но теперь все кончено. Я никогда больше с ней не встречусь. Ты ведь не станешь наказывать меня всю жизнь за один-единственный неверный шаг? — Потянувшись через стол, он ласково взял ее за руку в повязке.

На его пальце блестело обручальное кольцо. Белое пятно на пальце Бритт-Мари пылало огнем. Кент гладил руку в бинтах, словно их там не было.

— Ладно, любимая, ты со мной поквиталась. Теперь я все осознал!

Она кивнула. Потому что это правда. Она не хотела, чтобы он страдал, она хотела только, чтобы он понял свою ошибку.

— Ты, конечно, думаешь, что затея с футбольной командой — чепуха, — шепнула она.

— Смеешься? По-моему, это потрясающе! — воскликнул Кент.

Принесли заказ. Кент выпустил ее руку, и Бритт-Мари тут же затосковала по его руке. Ощущение как в парикмахерской, когда тебя подстригли гораздо короче, чем хотелось.

Бритт-Мари аккуратно расстелила на коленях салфетку, осторожно погладила ее, словно та спала, и прошептала:

— Я тоже. Я тоже думаю, что это потрясающе.

Кент просиял, подался вперед. Заглянул ей глубоко в глаза.

— Послушай, любимая, давай так: ты побудешь здесь, пока ребята не сыграют матч, о котором болтал тот кучерявый. А потом мы поедем домой. В нашу жизнь. О’кей?

Бритт-Мари сделала вдох — такой глубокий, что закололо где-то на полпути, и прошептала:

— Я подумаю.

— На твое усмотрение, — кивнул Кент и остановил официантку, чтобы попросить перцу, хотя еду еще даже не попробовал.

Они заказали самую обычную еду, но прежде чем благоразумие успело остановить Бритт-Мари, у нее в голове пронеслась мысль, не рассказать ли Кенту, как она ела такос. Хотелось, чтобы он знал: в ее жизни в последнее время тоже много чего произошло. Но она промолчала, потому что всему есть границы, к тому же Кент как раз собрался рассказать о своем бизнесе с немцами.

Бритт-Мари заказала картошку фри; не потому, что она ее любит, просто когда они с Кентом ходят в ресторан, она всегда заказывает картошку фри. Вдруг он не наестся тем, что заказал себе.

Когда Кент, не спрашивая, потянулся через стол за ее картошкой, Бритт-Мари покосилась в окно — и ей показалось, что она увидела на улице полицейскую машину. Это, разумеется, чистой воды фантазия. Бритт-Мари смутилась и опустила глаза на салфетку: взрослая женщина — а воображает себе машину экстренных служб! Что люди подумают.

Кент отвез ее на тренировку и теперь ждал в БМВ. Банк тоже явилась, и Бритт-Мари предоставила футбол ей, а сама занялась преимущественно списком. Когда тренировка закончилась, Бритт-Мари едва помнила, что они делали, говорила она вообще с детьми и попрощалась ли с ними.

Кент отвез ее, Банк и собаку к дому Банк. Банк и собака вылезли, не спросив, сколько стоит машина, что, похоже, весьма задело Кента. Банк случайно чиркнула палкой по покрытию машины, вернее, первые два раза почти наверняка случайно. Кент сидел за рулем и тыкал в кнопки телефона, а Бритт-Мари сидела и ждала, потому что это она умеет.

— Завтра у меня встреча с аудитором. Завязались, понимаешь ли, дела с немцами. Грандиозные планы!

Он энергично кивнул, подтверждая масштабность этих планов. Бритт-Мари ободряюще улыбнулась. Она уже открывала дверь, когда ей пришла в голову одна мысль, и Бритт-Мари, не додумав эту мысль, спросила:

— За какую команду ты болеешь?