Здесь была Бритт-Мари

— Во всяком случае, не самое подходящее время суток, чтобы пить кофе, — ответила Бритт-Мари, но тут же добавила: — Но, разумеется, поступайте, как вам угодно. Разумеется.

Девушка на том конце сосредоточенно вдохнула и выдохнула. Судя по звуку, кофе все-таки варился.

— Что я могу для вас сделать, Бритт-Мари?

— Я прошу разрешения уволиться. Прошу разрешения уехать домой, — прошептала Бритт-Мари.

Девушка долго молчала, потом спросила:

— Как прошел матч?

От этого вопроса с Бритт-Мари что-то начало происходить. Может быть, после гола Бена она действительно приземлилась другим человеком. Она не знала. Но она вдохнула, выдохнула — и рассказала все.

О поселках у дороги, о крысах, о публике, которая не снимает головных уборов в помещении. О первом свидании мальчиков, о футболках на стенах пиццерий. Слова сами рвались наружу. Про «Факсин» и гамбургеры на обед, пивные бутылки в целлофане, мебель из «Икеи». Про пистолеты и приложения с кроссвордами. Про полицейских и предпринимателей. Про дегенератов в свете фар грузовиков. Про синие двери машин и старые футбольные мячи. И про сиреневые тюльпаны, и виски, и сигареты, и погибших матерей. И про внезапные приступы гриппа. И про банки с газировкой. Про один-ноль в игре с городской командой. Про то, как девочка останавливает мяч лицом. Про космос.

— Как глупо. Конечно, вы решите, что это просто глупо, — шепнула она.

Голос девушки дрожал:

— Я говорила, почему работаю в службе занятости? Не знаю, известно ли вам, но, работая в службе занятости, можно огрести ведра дерьма. Люди умеют быть невероятно злыми. И когда я говорю «дерьмо», Бритт-Мари, это надо понимать буквально. Один человек как-то прислал мне какашку в конверте.

— Сумерки богов! — выдохнула Бритт-Мари так торопливо, что закашлялась.

— Как будто я типа виновата в финансовом кризисе!

Бритт-Мари долго сидела, погрузившись в размышления.

— Бритт-Мари? — позвала девушка. Бритт-Мари кашлянула.

— Позвольте спросить, как, вообще говоря, можно поместить это в конверт?

— Какашку?

Бритт-Мари решительно кивнула:

— Ах-ха. Вы, конечно, решите, что я сейчас скажу глупость. Но, по моим представлениям, поместить ее туда должно быть нелегко.

Девушка хохотала несколько минут. Бритт-Мари радовалась, что потеряла голос, — девушке, видимо, было не слышно, что и она тоже смеется. Не космос, ни в коем случае, но какое-то такое чувство подняло ее с табуретки.

— Знаете, почему я работаю здесь? — снова спросила девушка.

— Нет.

— Моя мама всю жизнь проработала в социальной службе. Она всегда говорила, что посреди всего дерьма, посреди самого худшего однажды случается история со счастливым концом. И тогда понимаешь: оно того стоило.

Девушка молчала, долго-долго. Потом произнесла с улыбкой:

— Вы — моя история со счастливым концом, Бритт-Мари.

Бритт-Мари сглотнула.

— Об этом неуместно говорить по телефону посреди ночи. С вашего позволения, я перезвоню завтра.

— Спокойной ночи, Бритт-Мари, — прошептала девушка.

— Вам тоже, — прошептала Бритт-Мари.

Обе нажали отбой.

Бритт-Мари сидела на табуретке, с телефоном в сложенных лодочкой ладонях. Ей так хотелось, чтобы крыса наконец появилась, что, когда раздался стук в дверь, Бритт-Мари в первую минуту подумала, что это она. Потом, конечно, Бритт-Мари опомнилась: крысы не могут стучать в дверь, потому что у них нет костяшек пальцев. Во всяком случае, ей казалось, что нет.

— Есть кто дома? — спросил Сами в дверях.

Бритт-Мари сорвалась с табуретки.

— Что-то стряслось? С кем-то несчастный случай?

Сами стоял, прислонившись к косяку.

— Нет. Почему несчастный случай?

— Но, Сами, сейчас глухая ночь. Никто не является в дом среди ночи, без предупреждения, словно продавец пылесосов или кто там еще, если ничего не произошло!

— А вы здесь живете? — ухмыльнулся Сами.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — прошептала она.

Сами покачал головой:

— Спокойно, Бритт-Мари. Я проезжал мимо и увидел свет. Решил узнать, не хотите ли вы сигаретку. Или выпить.

Он смеется над ней! Бритт-Мари это категорически не нравилось.

— Разумеется, нет! — просипела она.

— О’кей, — рассмеялся Сами. — Класс.

Бритт-Мари расправила юбку.

— Но если ты не против сникерса, то заходи.

Они сидели на табуретках у кухонного окна. Смотрели на звезды в самое чистое во всем Борге окно и ели сникерс каждый со своей тарелки.

— Сегодня было так кайфово, — сказал Сами.

— Да, было… кайфово, — подтвердила Бритт-Мари. Она хотела сообщить Сами, что завтра покинет Борг и уедет домой, но так и не узнала, заметил ли он это по ней, потому что, прежде чем она успела открыть рот, Сами сказал:

— Мне нужно в город. Помочь другу.

— Что еще за друг? — просипела Бритт-Мари. — Посреди ночи?

— Магнус. У него проблемы с одними парнями. Он им денег должен. А я должен ему помочь.

Бритт-Мари пристально посмотрела на Сами. Он кивнул. Иронически улыбнулся.

— Я знаю, о чем вы подумали. Но это Борг. Мы тут многое друг другу прощаем. У нас нет выбора. Если мы не станем прощать друг друга, у нас не останется друзей, которые будут нас доводить до белого каления.