Здесь гуляет смерть (СИ)

— Я помогаю расследованию. Шериф мне разрешил.

— Ты его бургером подкупил? — фыркнул шатен. — Впрочем ладно, надеюсь, ты не будешь таким же бесполезным, как он.

— Ну, я нашел несколько улик и одно место преступления.

— Значит, ты уже не такой бесполезный жирный кусок туши.

— Спасибо, видимо, — фыркнул я.

— Пожалуйста. Как тебя?

— Сэм. Сэм Локвуд.

— А как эту рыжую?

— София.

— Допустим, я не забуду.

Сидели мы с ним так где-то полчаса, а потом он стремительно пошёл, как он выразился: « Рафаила напрячь, пусть пойдёт жирок сгонять, а то что он всё в кабинете да в кабинете?» и послал его на другой конец города непонятно зачем — я не услышал. Вроде бы, ещё кого-то опросить. И дабы Рафи испытал физическую нагрузку, он отжал у него ключи от машины. Благо, Софит отправилась с ним со своими ключами, не то шериф вернулся бы только завтра, запыхавшийся, с отказывающим сердцем и обливающийся потом.

====== Резня ======

Примерно неделю всё было мирно. Животные были целы, люди тоже. Джет ходил весь такой гордый, будто убийца испугался, что сын мэра взялся за это дело и сам перестал проливать кровь. В участке его терпели все, но больше всего доставалось Рафаилу. Как его только не называли и не нагружали, он пару раз вообще в офисе ночевал из-за волокиты с отчётами. Одним утром я пришёл к Софит, мы с ней вошли к нему и обнаружили шерифа спящим на столе. Рядом с ним стоял стаканчик с кофе и пакетик с несъеденными пончиками. Рыжая тогда тихонько подошла к нему и аккуратно взяла за плечи. Наклонилась и зашептала:

— Рафаил. Рафи. Рафи, проснись. Проснись-проснись, спинка затекла наверное, открывай глазки. Давай, просыпайся, Рафи.

Потом она объяснила, что по-другому его будить опасно. Он так как-то раз одному из офицеров спросонья челюсть чуть не снёс. Сегодня же было жуткое. Этой ночью убийца ворвался в дом и там растерзал семью из четырёх человек. На месте преступления мне стало дурно. Всюду была кровь, кишки были раскиданы по гостиной, часть их висела даже на люстре. Мужа и жену нашли в их комнате. Вернее то, что от них осталось. У мужчины отсутствовали все органы брюшной полости и сердце, само тело было порвано вдоль, рёбра вывернуты, вырвана гортань и нижняя челюсть. С женщиной было ещё хуже. Ей разможжили голову. Мозгами была забрызгана вся стена. Видимо, она стояла, когда это совершали. Из промежности вытекала кровь и была почти вырвана матка, половина органа так и осталась между бедёр. Из едва уцелевшей шеи торчали кости позвоночника, грудь была обглодана. Меня едва не вырвало от мысли, что в семье был новорожденный ребёнок, и хищник лакомился мягкой плотью, хранившей молоко. Правая рука отсутствовала, левая была обкусана. Как позже выяснилось, через промежность матка была извлечена последней, после разрыва всех тканей и доставания нескольких других органов. Из детской спальни едва ли не в истерике выскочила Софа, прижимая ко рту руку. Раф увёл её на улицу, попутно уводя и меня.

— Тебе лучше не видеть, — сказал он, пока волок меня за руку.

Но я не послушал и вошёл. Сердце сжалось от ужаса. Здесь спал младенец. Беззащитный кроха шести месяцев от роду. От него осталась только головка и несколько маленьких косточек. Мне захотелось плакать. Я знаю, что у многих людей очень трепетное отношение к детям, к потомству, а тем более к их смерти, но до этого момента не подозревал, что сам отношусь к таким. Руки дрожали. Решив себя добить, я глянул и в спальню пятилетнего первенца. Он был порван пополам и частично съеден, верхняя часть, от которой тянулся кишечник и одно лёгкое, была насажена на спинку стула. Рассматривать сил не хватило. Я чуть не заорал от испуга, когда Рафаил всё-таки догнал меня и потащил из дома. Он затолкал меня в машину и велел поискать в бардачке валерьянку. Сам шериф ушёл обратно. Господи, что за ужас тут творился… дети… ладно живность, взрослые — даже на них уже плевать, но дети! Беззащитные! Я дрожащими руками потянулся к валерьянке, пузырёк с которой поблёскивал из темноты бардачка, и увидел возле дома Софит. Она сидела на траве, обнимая себя и плотно сжав губы. Она дрожала. Как женщина, она сильнее реагирует на подобное, и я ощущал искреннее сочувствие. Я вышел из машины, подошёл к ней и сел рядом. Она шмыгнула носом, но держалась, чтобы не плакать.

— Соф, там есть…

— Тихо, — прошептала она. — Ничего не говори.

Я протянул руки. Флейм сглотнула и упала в мои объятия. Затем её будто прорвало, девушка тряслась так, что я её еле удерживал.

— Животное, — шептала она. — Мразь… чудовище…