Здесь и сейчас

Еще мгновение – и туча обрушится потоком на беднягу Курта. Я почувствовала, что являюсь причиной всех бед, ведь именно я попросила Курта меня загипнотизировать. Если бы я была осмотрительней и ответственнее – ведь я же взрослая – ничего подобного не произошло бы. А так я подставила мальчишку, которому и так уже попало за несанкционированные сеансы в гараже. И я не хочу оставаться в стороне.

– Добрый вечер. Я Таня Миттель, мама Оливера. Очень приятно познакомиться, – проблеяла я старательно и бодро.

Доктор Амелунг метнул в меня молнию взгляда. По всему выходило, что лично он ничего приятного в ситуации категорически не видит и, будь его воля, знакомиться не стал бы. Но, тем не менее, мне удалось немного охладить его гнев – показаться невоспитанным сатрапом ему тоже не улыбалось.

– Добрый вечер, – через силу выдавил он и даже попытался навесить на лицо некое подобие радости от знакомства. Радости не вышло, только хищный оскал. – Я Клаус Амелунг.

Странное дело, но я решительно не могла его вспомнить, хоть и посетила всех мало-мальски известных специалистов Бремена.

– Папа, что ты здесь делаешь? – некстати вставил Курт, лучше бы молчал.

Папа сразу вспомнил о сыне и о своем отношении к происходящему здесь. Но первый момент был папой явно упущен, пыл его поубавился, папа покачал головой на неудачный вопрос и вздохнул:

– Я ехал мимо и увидел свет, решил проверить. А что здесь делаете вы?

– Это не то, что вы думаете, доктор Амелунг, – на всякий случай вставила я свое веское слово. Ничего приличного он не думал – видно по сердитым глазам под очками.

Мне жизненно важно было сейчас спасти Курта, отвести от него несправедливый гнев. Но, похоже, доктор Амелунг не собирался позволять мне голосовать.

– Фрау Миттель, должно быть, пора домой, – отметил он, отозвавшись обо мне в третьем лице. – Поздно уже.

Это был очень прозрачный намек. Я подумала, что лучше прислушаться, иначе дальше может последовать прямое предложение покинуть его драгоценный гараж. Да и зачем выводить его из себя, новый взрыв гнева может рикошетом ударить по Курту.

– Вы совершенно правы, мне действительно пора, – пришлось согласиться. – Спасибо вам большое, Курт. Я сегодня узнала много нового для себя.

Я бросила на Курта взгляд одновременно виноватый и призывающий его держаться. Он ответил мне успокаивающим кивком головы, опять переставшей казаться дынькой:

– Доброй ночи, фрау Таня. Очень приятно было с вами пообщаться.

– До свидания, – недобро пробурчал старший Амелунг.

Я не стала разводить антимонии и скоренько ретировалась.

На наш город незаметно опустилась темнота. Удивительно, но такой приятный и жизнерадостный в лучах солнца, в темноте район выглядел недружелюбным и неприветливым, словно подтверждал мою здесь неуместность. На пустой улице не наблюдалось ни души, обыватели смотрели футбол или предавались каким другим занятиям. В окнах дома через дорогу семейная пара уютно ужинала за круглым столом с низко подвешенным абажуром, и там мне тоже не было места. Ветер, казавшийся днем легким и приятным, налетал сейчас холодными рывками, трепал волосы, закидывая их в рот и глаза. Я плохо ориентировалась в темноте, лишь примерно представляя путь домой. А главное, в гараже я забыла велосипед. Можно было бы вызвать такси, но в ожидании машины я могла тут околеть от холода – ветер дул с воды, как я люблю. А одета я была никак не для ночных пеших прогулок.

Я немного потопталась посередине улицы и, как овца на заклание, поплелась назад к гаражу. Тихонько приоткрыла дверь и в нерешительности замерла на пороге.

– …мне казалось, что ты меня понял. Видимо, я ошибся в тебе.

– Папа, я хотел помочь…

– О какой помощи может идти речь? – выговаривал папа менторским тоном. – У тебя на сегодняшний день нет никакого права, ни юридического, ни морального, как это можно не понимать? То, чем ты здесь занимаешься, подсудно, Курт. Тебе знаком принцип «Не навреди»? Ты что, в самом деле полагаешь, что все можешь? Чего ты хотел добиться, я не понимаю. Чем конкретно ты пытался ей помочь?

– Я думал о регрессивном гипнозе…

– О регрессивном гипнозе. Регрессивный гипноз, Курт, хитрая штука, виртуозная. У меня сам знаешь какой опыт, но и я не рискую практиковать регрессивный гипноз, не чувствую в себе уверенности. Я все понимаю, ты не думай, я понимаю, как тебе хочется практиковаться, но ты не имеешь на это права, не забывай. Я считал, что ты уже достаточно взрослый и ответственный. В прошлый раз мне казалось, что мы обо всем договорились, а ты вначале вовлекаешь в сомнительные игры детей, а теперь еще и уговариваешь мамашу.

Выходило, что Курт ни словом не обмолвился о том, что предложение исходило от меня.

– Что ты знаешь об этой дамочке? Она сейчас пойдет в полицию и заявит о твоей деятельности…

Я тихонько кашлянула, привлекая внимание:

– Я не пойду в полицию.

Оба Амелунга дружно обернулись ко мне.

– Вы еще здесь? – нелюбезно поинтересовался папа Амелунг.

– Я забыла велосипед, – отважно объяснила я свое возвращение.