Здесь и сейчас

– Сама не знаю. – Я пожала плечами. – Очень реальные картины, но какие-то бессвязные, отрывочные. Я совершаю некие действия, часто странные, не понимая их значения, не видя смысла. Я вижу лица незнакомых мне людей, часто эти люди приходят ко мне вновь и вновь. Они меня знают, а я их нет. То есть там, во сне, я с ними общаюсь, как со знакомыми, а наутро не могу ничего понять. Мне кажется, если бы я знала, кто они и зачем я это делаю, то мне было бы легче. Курт, почему говорят, что сон дается человеку для того, чтобы мозг отдыхал от впечатлений? Это же не так! Все наоборот, это день дается мне для отдыха от впечатлений! Но я не могу днем требовать от окружающих, чтобы меня оставили в покое, я работать должна. Я должна обеспечивать себя и сына, потому что мой бывший муж сейчас испытывает кризис в бизнесе и не может достаточно помогать. Мне еще повезло, что на работе пытаются входить в мое положение, но так не может продолжаться вечно.

– А что вам снилось сегодня?

– Сегодня? Сегодня ничего, а вчера – могу рассказать…

Вчера мне снилось, что я девочка-подросток, совсем немного старше Оливера и Агнет. Я дома и собираюсь на какое-то торжественное мероприятие. Я самостоятельно глажу батистовую блузку с оборками, сероватую от времени. Долго глажу, потому что оборки никак не хотят ложиться ровно, а старый утюг со сломанным регулятором все время норовит перегреться и оставить на ткани желтое пятно. Вместо гладильной доски у меня сложенное вчетверо байковое одеяло невообразимого цвета разбавленного клубничного киселя. Одеяло елозит по вытертой клеенке с обтерханными углами, клеенка елозит по колченогому столу, батистовая блузка прилипает к подошве утюга, но я упорна и старательна. Я чувствую запах батиста, горячего от утюга, запах пригоревшей пищи – кто-то готовит у меня за спиной, слышу шум льющейся из крана воды. Наконец блузка поглажена, я аккуратно развешиваю ее на спинке старинного венского стула и принимаюсь за глажение сарафана. Сарафан еще хуже блузки, формой и цветом похож на мешок для строительного мусора, не слишком аккуратно сшит вручную, но меня это нисколько не останавливает. Может быть, я сшила этот сарафан, иначе с чего бы он был мне так дорог? Исключено, у меня дома даже швейной машины нет. После сарафана наступает черед темно-зеленых атласных лент. И умом я понимаю сквозь сон, что изо всех своих детских сил готовлюсь к чему-то праздничному, но с праздником абсолютно не вяжется подготовленный костюм. А может быть, я спешу на маскарад, где буду изображать бедную девочку из сказки Андерсена, которая замерзает на улице в сочельник? Очень странный выбор персонажа для детского праздника.

Появляется мальчик моего возраста, крепкий и круглоголовый, с короткострижеными темными волосами. Он уже готов к празднику, на нем белая рубашка, темные классические брюки и на шее тонкий черный галстучек. Может быть, мы с ним идем на похороны? Тогда откуда во мне ощущение приподнятости, предвкушения торжественности момента?

Мальчик незаметно толкает меня острым и сильным локтем в бок, так больно, что я чуть было не выпускаю из рук утюга, и он не падает на пол. Мальчик цепляет на улыбчивое лицо выражение шкодливой серьезности, выставляет вперед левую руку, словно держит скрипку, правой рукой делает жест, означающий владение воображаемым смычком.

– Ну что, пойдем, поспим?

И я соображаю, что мы собираемся на концерт классической музыки. Перед нами весь вечер будут пиликать на скрипках, дудеть в слюнявые трубы, оглушительно бить в барабаны. Боже, откуда же во мне столько энтузиазма? Нас с мужем однажды угораздило попасть на концерт Мюнхенского филармонического оркестра, до сих пор помню. Юрген заснул под убаюкивающую музыку почти сразу, я же мужественно боролась со сном и Юргеном, которого время от времени подталкивала в бок. По идее, я должна бы рассмеяться в ответ на тонкое замечание мальчишки, я полностью с ним согласна, но отчего-то девочка во мне оскорбилась. Она презрительно надула губы и одарила мальчишку снисходительным взглядом, словно недоумка.

– Вот такой сон. Никаких ответов, одни вопросы. Почему мама не могла мне купить действительно праздничное платье? Почему папа не починил утюг? Что это был за мальчик, у меня же нет брата? И откуда во мне вдруг проснулась такая любовь к симфонической музыке? Я же помню, как дальше, в моем сне льется мелодия, удивительно красивая и тонкая, проникает внутрь меня, пронизывает насквозь. В моей голове играют миллионы скрипок, они звучат волшебно, хоть я определенно не люблю классической музыки.

– А вы не пробовали обратиться к сомнологу?

– К кому? А, знаю, так называют специалистов по снам. Я даже могу назвать одного – Роберт Мосс, американец. Я читала его статью. Так где Роберт Мосс, а где я! А на земле Бремен я не знаю ни одного подобного специалиста.

– Если хотите, я мог бы вам помочь найти. В Берлине или во Франкфурте, например.