Здесь и сейчас

Курт учился на последнем курсе медицинского факультета университета Бремена. Занимался студенческой исследовательской работой, большей частью теоретической, уже набрал достаточно материала для диссертации. В Германии многие студенты-медики начинают писать диссертацию еще в университете, потом у врача первой ступени будет слишком много работы и мало времени. Еще он параллельно изучает экономику и юриспруденцию, потому что мечтает в будущем открыть собственный практис, а собственник должен быть грамотным хозяйственником.

– Сколько же вам лет, Курт?

– Скоро двадцать шесть, никто не дает. – Курт засмеялся приятным, как бы извиняющимся смехом. Можно было подумать, что таким образом он просит прощения за то, что невольно ввел меня в заблуждение.

Я повернула голову и пристально вгляделась в его лицо. И первое впечатление, что Курт еще совсем молод, оказалось ошибочным, из уголков глаз его резво разбегались в разные стороны короткие морщинки.

Мы как раз вышли к озеру, когда на нас налетели на велосипедах раскрасневшиеся от быстрой езды Оливер и Агнет.

– Смотрите не передавите народ, малышня, – с умильной гримасой на лице сказал Курт.

Странное дело, Оливер ничуть не обиделся на «малышню», мне он не позволяет так себя называть.

– Возьмите деньги на мороженое. – Курт достал из нагрудного кармана бумажку в десять евро и протянул Агнет.

Я тоже было полезла в карман, но Курт спокойно остановил:

– Не надо, сегодня очередь Агнет, Оли покупал в прошлый раз.

Я и не знала, что у них все по очереди, что был прошлый раз. И никто не спросил моего разрешения на мороженое для Оливера. И я, странное дело, ничего не возразила и не стала выяснять. Только завистливо отметила, с каким обожанием смотрит на хромающего, надломленного посередине Курта мой сын.

Оседлав велики, дети унеслись в направлении лотка с мороженым, и мы вновь остались вдвоем.

– Вы о чем-то хотели меня спросить, фрау Таня? – попробовал помочь мне Курт.

И я спросила. Я так спросила, что и во сне не приснится. Не иначе как этому взрослому хромому юноше ведомы заповедные точки, нажатие на которые позволяет отключать сознание. Если не сознание, то чувство меры и такт точно.

– Курт, скажите, мой сын считает вас красивым, почему? Вы же сами понимаете… Вы что-то ему внушили про себя? Загипнотизировали?

Вот ужас-то! Таня, ты взрослая женщина! Мать! Тебя родители учили приличному поведению. Хоть бы вопрос по-другому сформулировала. Будто последняя хамка. А мне ведь, положа руку на сердце, меньше всего хотелось сейчас обидеть Курта.

– Дети. Странные существа. В чем-то инопланетяне, – медленно, вроде что-то обдумывая, отозвался Курт. Он, казалось, ничуть не обиделся, даже и не думал. Он будто обрадовался моему бесцеремонному вопросу. – Они и в Шрека влюблены. Тоже не красавец, как вы считаете?

– Курт, извините меня, я не должна была… Само как-то вырвалось… – принялась оправдываться я.

– Что вы, ничего такого предосудительного вы не сказали, – успокоил со смехом Курт, задорно ковырнув палкой землю. – Мне даже приятно. Честное слово. Разве лучше было бы, если б вы шли рядом и думали: «Он такой страшненький, инвалид, что же дети в нем находят?» А вы признались, что ваш сын считает меня красивым, и мне это нравится.

– Нравится? – Мои брови на мгновение покинули насиженные места и улетели вверх. – Во мне или в детях?

Таня, а тебе не кажется, что ты с ним кокетничаешь?

– В вас. И в детях. Мне нравятся дети своей непосредственностью. И нравятся взрослые, похожие на детей.

Это я-то похожа на ребенка? Нет уж, дорогой.

– Только таких взрослых мало, поэтому я предпочитаю общество детей. Дети это чувствуют, что я искренне, и тоже тянутся ко мне. Как бы вам объяснить, взрослые часто страдают нехваткой времени и всегда имеют установку на воспитание. Да вы и сами это знаете. Это нормально, вы не подумайте. А у меня больше свободного времени, и я с ними на равных. Я сам многому учусь у них.

Курт Амелунг задорно крутанул в руке палку. Так часто крутят тростью фокусники, предупреждая, что сейчас начнется самое интересное.

– Есть козявки, например?

Господи, Таня, да остановись ты, куда тебя несет?

Курт улыбнулся мягко, слегка смущенно:

– Это вы про беднягу Мюллера? Каюсь. Я сам себя ругал после этого. Знаете, бес попутал. Но Мюллер меня в тот день окончательно достал, у него же гипертрофированный дух противоречия. Инфант террибль. А, кстати, вы знакомы с Расти Мюллером?

Тут уж смущенно засмеялась я: я знаю малыша Мюллера, с которым не хочет дружить никто из детей. Иногда и я с удовольствием накормила бы его козявками. Я виновато развела руками.