Здесь и сейчас

Кабина грузовика коснулся внедорожника, и многотонная машина подтолкнула его к краю, к тоненьким не способным удержать от падения вниз перилам. Раздался грохот и лязг металла, скрежещущего о металл. Машину подбросило и тряхнуло со страшной силой. Димка ударился виском о боковое стекло и в голове у него зазвенело. Все произошло очень быстро. Доли секунды, и машина Нестора, увлекаемая собственной тяжестью, подталкиваемая сзади грузовиком, снеся перила, на одно мгновение замерла на краю, а потом рухнула вниз в овраг с десятиметровой высоты.

– Аааа! – заорал Димка, чувствуя, что они находятся в воздухе и все внутренности сжимаются и поднимаются вверх, выворачиваются от неожиданного полета и чувства животного страха осознания, что это конец. Все. Сейчас они разобьются, погибнут. Умрут навсегда. И никогда-никогда не будет больше ни женщин, разных и всяких, и даже одной единственной тоже не будет. Ни дорогих ресторанов, ни автомобильных гонок по телевизору. Ни улыбающихся лиц друзей. Ни белоснежных пляжей и плещущегося у ног моря. Ни мирного деревенского пейзажа за окном машины в солнечный летний день, когда хочется жить и радоваться жизни, а не умирать. Ничего больше не будет. Потому, что не будет его самого никогда-никогда. Навсегда. Какое страшное слово! «Не хочу умирать! Не хочу, не нужно…» – подумал Димка, зажмуривая глаза.

Машина с глухим грохотом упала на влажную каменистую землю, приземлившись на крышу. Колеса еще несколько секунд вращались и, в конце концов, замерли, как и все вокруг. Звук мотора удаляющегося по дороге грузовика становился все тише и, наконец, совсем смолк, растворился в окружающей тишине и умиротворяющем спокойствии.

Глава 5

Мишка осторожно вошел в палату.

Димка лежал, прислонив голову к немного приподнятой подушке. В первую секунду Мишке почудилось, что перед ним незнакомец. Ничего в лице человека с пустыми мертвыми глазами на бледном неподвижном лице не напоминало его всегда жизнерадостного, плещущего вокруг себя безудержной энергией, улыбающегося до ушей беззаботно и задорно, друга Димку.

– Здорово, Димон! Ты как?

Димка равнодушно посмотрел на приятеля.

– Никак. Лежу.

Вдоль кровати «на вытяжку» приподнятая на подложенную подушку, лежала загипсованная нога.

– Что там? – Кивнув на дверь, неопределенно спросил Димка без всякого интереса.

Мишка сел напротив него. Не зная как ответить на вопрос, а скорее даже не желая говорить о том «что там», он кивнул на гипс.

– Нога болит?

Димка пожал плечами.

– Болит, – все также равнодушно сказал он.

– Все пройдет, Димон, – сказал Мишка, имея ввиду не больную ногу. Он тяжело сглотнул и добавил. – Время все лечит. Постепенно станет легче.

– Легче? – Во взгляде Димки, обращенном к приятелю, показался первый проблеск заинтересованности, который тут же сменила злость. – Ничего не будет. Ты чего не понимаешь?! Ничего уже не будет.

Димка опустил голову.

– Потому, что я тут. Лежу в этой е…й кровати, а он там! На дне оврага! И ничего уже не будет! Никогда. Мы когда с моста слетели, я подумал, как страшно умирать. Я хотел жить, не хотел, что бы все закончилось! А сейчас думаю, лучше бы закончилось! Лучше бы ничего больше не было! Мне врач сказал, что я везунчик. Только перелом ноги и несколько царапин. – Димка судорожно вздохнул. – Везунчиком всегда был Нестор. Ему всегда во всем везло, все удавалось. А мне, просто досталось его везение… на этот раз… по ошибке…

Димка заплакал. Взрослый мужчина, который в последний раз плакал в далеком детстве, когда в наказание за его проделки отец не взял его в зоопарк, оставил дома. Все ушли, а он сидел и плакал. Ему тогда было шесть лет. Димка не сотрясался от рыданий, не всхлипывал горько и протяжно, не заламывал рук, слезы просто выкатывались из глаз, лились неудержимым потоком, не останавливаясь, выплескивая все, что накопилось за прожитые годы, с того момента, как его не взяли смотреть на зверей и до сегодняшнего дня.

Мишка прикрыл своей ладонью руку друга и похлопал.

– Ничего, Димон. Все правда пройдет, поверь.

Димка шмыгнул носом и утер слезы тыльной стороной ладони, шумно выдохнув.

– Она, наверное, меня ненавидит?

– Настя?! – Мишка немного удивленно посмотрел на друга и грустно улыбнулся. – Нет. Конечно, нет.

Димка помотал головой.

– Я здесь, а его нет! Я себя сам ненавижу! У него было все! Понимаешь, все! Ему было ради чего жить. А я? Зачем остался я, а не он? Выйду из больницы и снова буду трахать баб? Пить дорогой коньяк. Куплю себе новую тачку. Может, квартиру пошикарнее. А смысл?

– Димон, хорош уже, – сказал Мишка мягко, но твердо. – Никто не виноват. По крайней мере, ты точно не виноват. И Настя тебя не ненавидит. Она не приходит, потому, что, думаю, просто не может. Наверное, что бы жить дальше, ей приходится собирать все силы. Ни на, что другое их у нее больше пока нет.

Димка кивнул. Если так больно ему, то каково ей?

– Димон, расскажи мне, что произошло? Это же не просто авария?

– Не просто.