Здесь и сейчас

– Что?! – Лев Константинович удивленно посмотрел на собеседника. Глаза у юриста были как две светло-голубые льдинки. – Михаил Алексеевич…

– У меня их нет. – Юрист насмешливо посмотрел на, изумленно уставившегося на него, бизнесмена.

– Что за дурацкие шутки?! – начиная приходить в себя, возмущенно сказал Тарасов. Глаза у него стали злые. Еще один идиот, из этой компании недоумков. Один уже попытался играть в свои игры, теперь этот…

– Я соврал. Я отдал документы Нестору, сразу. За несколько дней до его смерти. – Юрист сделал еще один шаг вперед навстречу начинавшему нервничать и раздражаться все сильнее собеседнику. – Нестор был моим другом. Братом. А ты убил его. Потому, что ты ненасытная сволочь, которая не может жить, не отравляя жизнь других. Ты привык запугивать, шантажировать и даже убивать. Сколько человек на твоей совести? Сколько поломанных судеб? Сколько жизней? Ведь, наверняка не только Нестор? Тебе все всегда сходит с рук. Потому, что ты проделываешь свои темные дела чужими руками. Сам ты никого не обкрадываешь, не разоряешь цеха, не уничтожаешь продукцию. Не убиваешь. Но главный преступник ты! Потому что те, кто делает это по твоему приказу, за деньги, просто пешки, орудия в твоих грязных, мерзких руках. Ты мразь. Тварь, которая недостойна жить и отравлять жизнь других.

– Послушайте… – толстое лицо начало нервно подергиваться. Лев Константинович почувствовал, что спина уперлась в металлический поручень ограждения площадки второго этажа, на которой они находились. Площадка располагалась на высоте, примерно, метров восемь-десять над цехом, строительство которого, тоже вот-вот должно было закончиться.

– Сейчас ты умрешь, – совершенно буднично и равнодушно сказал высокий светловолосый мужчина, который был другом Нестора Павленко, упрямого сукина сына, обожавшего лезть на рожон.

Сильная рука схватила лацканы дорогого пиджака, сгребла их и грубо скомкала. Человек, которого Михаил Озерский держал за горло рукой, как стальными тисками, затрепыхался. Глаза вылезли из орбит и испуганно вращались.

– Михаил! Давайте обсудим… Можно всегда договориться. Я дам Вам денег, много денег. Намного больше того о чем мы договаривались! Подумайте! Какой смысл Вам совершать преступление? Что вы с этого получите?

– Денег? Жаль терять время, а то я бы засунул твои поганые деньги тебе в пасть, купюру за купюрой, затолкал бы их все.

Он тряхнул как-то сразу обвисшее тело, утратившее способность сопротивляться.

– Каково это знать, что сейчас умрешь? И главное знать, что после твоей смерти ни один человек не заплачет по тебе. Все будут только радоваться.

Мужчина всхлипнул и начал подвывать.

Михаил посмотрел вниз.

– Сколько здесь? Метров десять? С такой высоты свалился с моста в овраг автомобиль Нестора. И он лежал и истекал кровью, пока не умер. Потому, что по той дороге почти никто не ездит, и помочь было некому. А еще один мой друг был в той же машине, без сознания и тоже ничем не мог помочь. И теперь он винит себя, что Нестор умер, пока он был в отключке. А его жена сходит с ума от горя и не знает, как жить дальше. Потому, что любила его. А он любил ее. И они были счастливы, пока ты не влез в их жизнь и не поломал ее из-за безграничной жадности, из-за того, что тебе всегда мало ненасытная тварь, и тебе на всех наплевать. Ты никого не любишь. А тебя самого все вокруг ненавидят.

– Пожалуйста! Умоляю! – прохрипел трясущийся, сходящий с ума от ужаса Лев Константинович. Может этот юрист все же не убьет его? Просто попугает и отпустит? Ведь нелегко совершить убийство. Он интеллигентный человек. Неглупый. Он должен понимать, что его могут поймать. Мысли вихрем проносились в отуманенном животным страхом мозгу. Взглянув в холодные голубые глаза юриста, Лев Николаевич затих. Никакой надежды на спасение в них не было. В этих глазах ясно отражалась смерть. Приговор вынесен окончательно и обжалованию не подлежит.

Михаил Озерский приподнял большое грузное тело над ограждением и просто толкнул его вниз. Раздался вопль, и затем глухой звук удара тела о каменные плиты. Человек повинный в смерти Нестора Павленко лежал на спине, широко раскинув руки. Вокруг головы расплывалось темное пятно, быстро увеличивавшееся в размерах. Михаил равнодушно посмотрел на безжизненное тело. Он думал, что почувствует облегчение или даже радость. Но он ничего не чувствовал. Видимо должно пройти время. Для того, что бы способность испытывать нормальные человеческие эмоции и переживания вернулась. Михаил подхватил серебристый кейс и покинул здание завода.

Вернувшись в Москву и остановившись возле одной из помоек, Михаил сунул кейс в черный пластиковый пакет для мусора, туго завязал его и выбросил в один из контейнеров.