Здесь и сейчас

–Ох, життя-життя стари живуть, а молодих господь до себе забирае.* (Ох, жизнь-жизнь старые живут, а молодых господь к себе забирает.)

Димка достал сигареты, предложил деду. Тот взглянул и махнул рукой.

– Не, баловство одне. И не зрозумиеш, чого куриш. У мене свий табачок, а не ця незрозумила трава. (Не, баловство одно. И не поймешь, чего куришь. У меня свой табачок, а не эта непонятная трава).

Мужчины закурили. Старик предложил попробовать «своего табачка». Димка сделал затяжку, глаза у него выпучились и он сильно закашлялся. Старик рассмеялся заливистым, молодецким смехом. Все остальные тоже развеселились. Гошка хохотал, хватаясь за бока и приседая. Димка, прокашлявшись и вытерев навернувшиеся слезы, тоже присоединился к всеобщему веселью.

– Ох, забористый табачок у тебя, дед! Я думал все, помру от одной затяжки.

Дед долго еще посмеивался в седую бороду.

– Може самогонки? Пом'янути Нестора, – предложил он. Димка с опаской покосился. Дед засмеялся улыбнулся и махнул рукой. – Не, самогонка чиста як сльоза. П'еться легко и не помитиш. Правда в ноги б'е. Сидиш, п'еш, начебто тверезий. А встаеш з-за столу и не можеш йти.* (Не, самогонка чистая как слеза. Пьется легко и не заметишь. Правда в ноги бьет. Сидишь, пьешь, вроде трезвый. А встаешь из-за стола и не можешь идти).

– Переведи, толмач, – обратился Димка к Насте, – а то дед на тот свет отправит со своими угощениями.

Настя перевела.

– Нет, дед, мы за рулем. Давай, лучше мы тебя коньячком угостим. Помянуть ведь и коньячком можно.

На коньячок дед согласился. Но рюмку накрытую кусочком ржаного хлеба наполнил все же самогоном.

– Нестор, поки тут жив самогонку пив. Нияких ось цих пляшок иноземних не було. Яуж йому самогону наллю. Вин не сильно пив. Так зи святом, з хлопцями молодими иноди. Хороший хлопець був.* (Нестор, пока здесь жил, самогонку пил. Никаких вот этих бутылок иностранных не было. Я уж ему самогону налью. Он не сильно пил. Так, по праздникам, с ребятами молодыми иногда. Хороший парень был).

Выпили не чокаясь. Старик принес сало, вареную картошку, хлеб, огурчики с огорода, лук. На свежем воздухе, пропитанном запахом меда, травы, даже пыли деревенской дороги, все казалось необыкновенно вкусным. Димка отдал оставшийся коньяк старику. Дождавшись, пока остальные отошли к машинам, он достал из кармана деньги и протянул несколько купюр.

– Вот, возьми дед. Жизнь у вас здесь, судя по всему не сахар. Пригодятся тебе.

– Спасиби, синку. Дай тоби бог. Хороша у Нестора дружина и дитки хороши, славни. Шкода, що так вийшло. Теж дити сиротами залишилися. Як вин и сам був.* (Спасибо, сынок. Дай тебе бог. Хорошая у Нестора жена и детки хорошие, славные. Жаль, что так вышло. Тоже дети сиротами остались. Как и он сам был).

– Да, дед, – сказал Димка, не вполне уверенный, что понял сказанное полностью, но догадавшись об общем смысле слов старика. – Хорошая семья. Им его не хватает. И нам, его друзьям, тоже.

–

Сразу за селом начиналось поле. Огромное, бескрайнее как море. Посреди колосьев и трав шла дорога. Они отошли от села метров на пятьсот. Настя шла, прижимая к груди, небольшую урну. Когда они остановились, сойдя с дороги в густую траву она открыла ее и подняв высоко руки осторожно начала переворачивать. Ветер легко подхватывал содержимое и нес над степью, все дальше и дальше.

– Нестор означает возвращающийся домой, – сказала Настя. – Теперь он снова дома. Там откуда он начал свой путь.

Она пошла по полю, касаясь ладонями высокой густой травы. Ветер развевал волосы, казавшиеся, в свете яркого солнца, горящими золотом и бронзой одновременно. Дети пошли в другую сторону, чтобы не мешать ей как следует попрощаться. Мужчины уселись на траву.

– Красота! – сказал Мишка.

– Да, красота. – Димка сорвал травинку и принялся ее жевать. Растянувшись на траве он, улыбаясь, всматривался в яркое голубое небо.

Мишка тоже опустился на землю и вытянулся рядом, прикрыв глаза.

– Это ведь ты его, – повернувшись к нему, сказал Димка.

– Ты о чем? – не открывая глаз, спросил Михаил.

– Ко мне в больницу чувак один приходил любознательный. Вопросы задавал. Спрашивал про того мужика о котором я тебе рассказывал, – Димка снова посмотрел на друга, но тот, по-прежнему, лежал с закрытыми глазами, с безмятежным выражением на лице.

– Этот чувак, кстати, сообщил, что мужик-то, про которого я тебе рассказывал, помер. Не своей смертью. Представляешь?

Мишка никак не отреагировал.