Здесь и теперь

— Понимаю, милый. Очень. Но в данном случае тебе не о чем тревожиться. Ты разбогател сам. Без меня.

— Этого быть не может. В чём дело?

— Ну потерпи. Неужели тебе самому не интересно потерпеть?

— Аня, подойди к окну, взгляни, какая метель. Может, тебе лучше не заезжать за мной? А уж о поездке за город и думать нечего.

— Нет уж, я за тобой приеду. Ты меня не лишишь этого удовольствия, да? А что касается куда после — надо что‑то решать вместе. Хотя мне бы хотелось, чтоб ты решал сам… По крайней мере, моя квартира и дача — твои.

Я хотел было возразить, сказать, что ни в коей мере не могу пользоваться тем, что связано с её мужем, но Анна перебила:

— А ты помнишь, что тебя вызывали в Союз писателей? Ты был там?

— Ох, Аня, невероятная история. Увидимся — расскажу.

— Рассказывай сейчас!

— Потерпи. Мы же увидимся через четыре часа. Неужели тебе не интересно потерпеть?

— Так нечестно!

— Нет, дорогая, ты расставила сеть и сама в неё попалась. Теперь терпи.

Закончив разговор, я взял с подставки папку, и это движение воскресило тот, показалось, очень далёкий день, когда вот так же стоял я в будке телефона–автомата со своим отвергнутым сценарием. Всего два с лишним месяца назад это было… Но до чего же плотно прошло это время, сколько всего случилось!

Где, на каком этапе произошёл поворот? Тот самый, обещанный четырьмя встречами с Н. Н. От отчаяния к надежде, к тем открытиям, о которых я и подозревать не мог, перед которыми бледнели все фантастические романы. А то, что случилось между мной и Анной!

Уже сворачивая к переулку, где находилась лаборатория, я задумался о странном сцеплении случайностей. Утром по дороге в Москву, рассказывая Анне о том, как в поисках электробритвы зашёл в соседнюю комнату, между прочим спросил: откуда у них этот плакат с быком и тореадором и почему там напечатано «Boris Smirnow»?

Спросил и осёкся. Но Анна ответила:

— У меня подруга в Испании. Прислала как‑то среди прочего такой сувенир. Там можно сказать любое имя, и тебе его вмиг впечатают в афишу.

В Союзе писателей выяснилось, что меня вызывали внести членские взносы. Оказалось, задолжал за четыре года. Отдал деньги, расписался и, когда шёл узким коридорчиком к вестибюлю, столкнулся с женщиной, которая ведала туризмом писателей. Много лет назад она оформляла поездку в Болгарию.

— Господи, как давно я вас не видела! На ловца и зверь бежит, зайдёмте ко мне.

— Зачем?

Заведя меня в кабинет, она выложила на стол расписанный на год план турпоездок.

— По разным причинам недобор групп. Горит план. Выбирайте страну, пишите заявление.

— Но я никуда не собираюсь. У меня и денег нет.

— При чём тут деньги? Сегодня их нет — завтра есть. Что вам стоит пока написать заявление? Деньги сдают в последнюю очередь, перед самой поездкой.

Из любопытства пробежал глазами список:

«Англия,

Швейцария,

страны Бенилюкса,

Болгария,

Испания,

ГДР,

круиз по Средиземному морю».

— Шикарная жизнь, — сказал я, возвращая список, — увы, это не для меня.

— Но что вам стоит написать заявление? Вот бланк, вот авторучка. Садитесь и заполняйте.

Терпеть не могу, когда на меня давят. Но в данном случае все это было так смешно и фантастично, что, вспомнив афишу с тореадором, уступил и смеха ради написал, что хочу поехать в Испанию. Поездка предполагалась в конце апреля и стоила семьсот пятьдесят рублей.

«Интересно, — думал я, нажимая звонок у двери в лабораторию, — если б не плакат, какую бы страну я выбрал?» Испания казалась столь же недостижимой, как Марс. Или какое‑нибудь созвездие Ориона.

— …Что нового, Артур? — спросила Нина, когда мы усаживались в зале перед началом занятий. — Давно у нас не были, даже не звоните. Паша о вас спрашивал.

«Знает или не знает?» Было почему‑то стыдно взглянуть Нине в глаза; с другой стороны, я испытывал чувство благодарности к ней, познакомившей меня с Анной.

— Видела Наденьку, — продолжала между тем Нина. — Она говорит, у вас неприятности на работе.

— Все в порядке. — Не хотелось не то что рассказывать, даже возвращаться к мыслям о студии.

Нина с удивлением глянула на меня и сказала:

— Вчера была у Наденьки, её Костя что‑то себя неважно чувствует.

Вошел Йовайша, сел за стол, оглядел притихшую аудиторию. Начались отчёты.

Пока очередь ещё не дошла до меня, думал, включить ли в отчёт историю с Тамарой и то, как обнаружилось, что ладонь может давать ответы, и понял: это будет нескромно. Решил обязательно поговорить с Йовайшей наедине, в перерыве, или же, на худой конец, после занятий. Хотя не хотелось, чтоб Анна ждала.

Слушая отчёты других, вспомнил о Маргарите. Худой длиннобородый человечек — Нинин знакомый — фанатически призывал собравшихся перейти исключительно на гречку, отказаться от остальных продуктов и медитировать в полдень в позе лотоса перед зеркалом, чтобы углядеть свои предыдущие воплощения.

— А кто вы по профессии, где работаете? — перебил Йовайша.

— По профессии инженер, работаю дворником, это к делу не относится.

— Извините, я попросил бы отчитываться конкретно, по тому, что было задано.

Выяснилось, упражнений дворник не делал, ибо, как он заявил, «давно всё умеет».