Здесь играют только джаз (СИ)

  - Да, с Земли прилетели, - шуткой ответил Мерфи.

  ***

  - Ну что вы, правда с Земли? - не отставал от Меркушева старик.

  - Дядь, нет конечно, - и Мерфи принялся рассматривать местное меню. Были здесь ползуны в томатном соусе, лапки раптора, тоже, в томатном соусе, и еще куча всего, тоже в проклятом томатном соусе. - Лучше скажи мне. В твоем 'лучшем баре на Европе' есть что-то, что не в томатном соусе, а?

  - Конечно есть, - и он окликнул бармена, Эшли Сергеевича Картера. Был это человек деловой, в черной жилетке, с красным потрепанным галстуком и в белой рубашке, которая от времени превратились в серую.

  Пока Меркушев говорил со старичком, Росс осмотрелся: множество столов, стулья, кто-то играл в карты, огромное количество пустых и не очень бутылок и живое общение повсеместно и повсюду, куда ты не глянь. Кто-то, в отчаянии, держался за голову, упершись локтями об стол, а кто-то гоготал, от души так смеялся, будто бы ему рассказали самый смешной анекдот на Европе. А в конце помещения была она, местная красавица - сцена. Именно здесь выступали известные альверские музыканты.

  - Ну? - спросил Эшли Сергеевич, деловито протирая бокалы.

  - Чего-нибудь не в томатном соусе, пожалуйста. Хотя, в Бездну. Давай сюда свои лапки в томате, я голодный, как молох, - уже согласившись на треклятые томаты, сказал Меркушев.

  В эту же минуту бармен удалился прочь, на кухню. Только дверь открылась, и оттуда пошел приятный запах и понесло теплом, которого на станциях так не хватало порой, особенно, когда течения холодные. На Европе и погодой-то называлось - течение. Бывало подойдешь, спросишь у дежурного, как там, мол, погодка? А он брови нахмурит, фуражку на лоб натянет и скажет:

  - Течения холодные, капитан. Твари рвут нас в клочья, ни следа не оставят. А в целом, водичка-то, ничего-ничего...

  Да, суровые они, европейцы. Суровее сибиряков, английских моряков и русских исследователей в свое время - те еще морские черти, да ого-го! Команды, теперь, другие только. Вместо 'поднять паруса!', было 'полный вниз!', и это 'полный вниз!' - адреналин до конца заплыва. И куда ты спустишься - кто его знает... К Моппи Джеку, может быть? Или на пять километров, туда, в неизвестность?

  ***

  Бар, шумный, громоздкий, в одно мгновенье притих, как притихает подлодка, услышав рев какого-нибудь чудовища. Все, кто спал - встал, а те, кто собирался уйти - вернулись. Двери открылись, и вошли они - смельчаки. В руках их были самопальные гитары, барабаны и длинные европейские саксофоны. В миг преданные слушатели освободили проход музыкантам, и расселись, как в опере: столы выставили в ряд, а стулья поставили позади. Все было на виду, все было готово. И залился бар музыкой, здешней, особенной, неповторимой. Это был джаз Земли, но никто уже и не помнил, как он звучал. Поэтому это был джаз Европы, ведь на ней играют только джаз в узком и широком смысле всего этого слова. Росс и Меркушев, вместе со всеми, тоже наслаждались выступлением. Музыканты были одеты в разные наряды, кто в 'доисторический цилиндр', как его назвали, кто в очки-авиаторы, кто и вовсе был без одежды с оголенным торсом. А ведь было в баре, как и везде, довольно прохладно. Подсел незнакомец, и пользуясь общей отвлеченностью, ткнул Росса в плечо.

  - Каюта 29/35-б, - шептал он. - Пароль: хаос есть порядок наоборот. Не задерживайтесь и сейчас же покиньте 'непристойных и униженных'.

  И незнакомец скрылся также быстро, как и появился. Он вышел с бара, было видно, как тот осмотрелся по сторонам, и махнул сугубо вправо, заметив кого-то идущего сюда. Еле слышалась свинцовая поступь местной службы безопасности и эти шаги ни с чем не перепутать, но музыканты играли все громче, заглушая данный сигнал о том, что сейчас начнутся не самые приятные вещи. Это был ночной отряд, и после него, как правило, не остается свидетелей, способных внятно говорить и дать показания о превышении своих должностных полномочий. Хотя, в эти самые полномочия и входило - устрашение и пресечение. Шаги за дверью затихли, но Росс быстро смекнул: сейчас ворвутся. Он быстро сподвигнул на свою идею Меркушева, что нужно покинуть бар через кухню, ибо нет других выходов из этого ада, что сейчас начнется.