Здесь маги не выживают!

— К сожалению, мне не сообщили, что среди гостей присутствуют благородные доны, тогда я обязательно ненадолго заглянул бы засвидетельствовать вам своё почтение. Общаться с прихлебателями даже весьма уважаемого мною барона Микилееса мне не интересно.

— Значит, ты предпочитаешь обществу знатных и умных людей общение с солдатами, — вставляет своё слово баронесса.

— Знатные и умные люди должны понимать, что скоро мне опять идти с этими солдатами в бой — и для успеха в сражении я должен чувствовать их, а они меня. А сегодня они только что вышли из смертельной схватки, и разумный командир обязан их похвалить и поощрить. А люди, которые этого не понимают, не могут считаться умными, и я сомневаюсь в их знатности.

— Немного резко, — шепчет мне Микилеес, не разжимая губ. А баронесса коротким кивком показывает, что принимает мои доводы. Разговор продолжает её брат, которого моё заявление о "прихлебателях" явно задело:

— Надеюсь, что благородный Кеес понимает, что хороший хозяйственник не менее важен, чем опытный командир, и без него война вряд ли закончится успехом.

— Разумеется, ты прав, барон, хороший хозяйственник необходим, особенно в военное время, — я демонстративно улыбаюсь Маэрим и касаюсь её руки. — Но я говорю не о них, а о писарях, перекладывающих бумажки с одного угла стола на другой, не думая — соответствуют ли они действительности. Короче, меня интересует еда в котлах, а не в отчётах.

Я не знаю особенностей ведения хозяйства на Тао-Эрис, но предполагаю, что бюрократы и чинодралы во всех Мирах одинаковы.

— Правильная позиция, — улыбается Кабаль, — я давно говорю Микилеесу, что надо разогнать его шайку писарей поганой метлой и предлагаю ему хорошего управляющего, чтобы он мог заняться столь милыми его сердцу военными делами.

— Мне некогда было поинтересоваться, как идут дела в хозяйстве Микилееса, — отвечаю я, — но боюсь, что ты прав.

По лицу Миле видно, что дела идут хуже некуда.

— Тогда я хочу поговорить о нашей главной проблеме, — Кабаль явно не знает, как сформулировать интересующий его вопрос, — о том оскорблении, что нанёс Мейон нашему роду, но обсуждать это можно в предельно узком кругу.

Я смотрю на своих офицеров и называю их поимённо:

— Дмитрий, Вадим, Юрек, Куини, барон Фари-Туинес прав, есть дела, которые желательно держать в секрете. То, что из нашего разговора будет касаться вас, я расскажу завтра. Барон, попрошу устроить наших солдат на ночь, писарям не доверяю.

— Они будут устроены, — Микилеес встаёт и вместе с офицерами выходит.

Я не могу прямо приказать хозяину дома оставить нас, но он понимает, что Кабалю необходимо поговорить со мною лично. Ясно это и Маэрим, но её любопытство сильнее.

После некоторой паузы барон спрашивает нас с Маэрим:

— Возможно, вы знаете, какое страшное оскорбление нанёс Мейон баронессе и, тем самым, всему нашему роду?

Маэрим с удивлением смотрит на Кабаля, затем на Мегион и потом на меня. А я, тщательно продумывая каждое слово, отвечаю:

— Да, я видел записи Мейона и меня этот его поступок, как и другие, сильно возмутил. Впрочем, баронесса держалась достойно, а Мейон убит.

— Кто ещё видел эти записи? — Мегион становится пунцовой то ли от возмущения, то ли от стеснения.

— Никто, кроме Тиума, там много деталей, объясняющих поведение бейлифа и его помощников.

— Раз это нужно для дела, то, конечно, можешь ещё раз их просмотреть. Тиум тоже не будет никому рассказывать об увиденном, если его предупредить, — соглашается Кабаль, — но я надеюсь, что более никто этого не увидит?

Маэрим умоляюще глядит на меня.

— Тебе я ни в коем случае не покажу, а то не будешь спать ночами, представляя, что сделал бы с тобою граф.

Фари-Туинес облегчённо вздыхают и напряжение резко спадает.

— Да, Мейон мёртв, но в своё время мы отписали об этом бейлифу и Терейону, а они ничего не пожелали сделать, — с едва скрытым возмущением продолжает Кабаль.

— Почему же ничего, — возражаю я, — бейлиф немного пожурил свою подружку, а Терейон порекомендовал ему заняться Маэрим.

— Подружку? — не поняла Мегион.

— Я не разбираюсь в гомосексуальных связях и не знаю, как правильно определить статус Мейона, но он был сексуальным партнёром бейлифа.

На самом деле мне плевать, кто с кем спит, но на Тао-Эрис к гомосексуальным связям относятся резко отрицательно. А Фари-Туинесы ещё не решились стать врагами бейлифа, и я хочу им в этом "помочь".

— Неужели, — восклицает баронесса, — ходили слухи, что бейлиф предпочитает мальчиков, но я этому не верила.

— Маэрим, — обращаюсь я к своей напарнице, — тебя не затруднит позвать Марфина с моей сумкой, я хочу продемонстрировать всем записи Мейона.

— Не надо, — останавливает её Кабаль, — безусловно, мы тебе верим.

— Тогда что вы от меня хотите? Чтобы я убил бейлифа?

— Мы хорошо знаем, что это почти невозможно, — обращается ко мне баронесса, — но если ты убьёшь Терейона, мы будем тебе весьма благодарны.

— Это тоже непросто сделать, — отвечаю я и размышляю, чем же им так насолил этот третий помощник, что они готовы платить за почти безнадёжное дело.