«Здесь начинается ад»

А с той стороны колючки кто-то закричал:

– Стой, кто идет?

– Наши! Девчат, наши!

А потом уже вдаль:

– Свои мы! Сынки! Свои! Партизаны мы!

Девчонки же старательно выпутывали когтистые крючья из телогрейки и ватных штанов деда. А по тому месту – откуда они уже выскочили опять забили минометы немцев.

– Какие еще, туды твою в качель, свои? Пароль!

– Да какой пароль, не знаем мы! Свои мы, сынок! – какая то ниточка у деда внутри готова была вот-вот лопнуть. Он, от чего-то, едва держался от радости на ногах. Колючая проволока еще помогала.

– Стрельну сейчас! – пригрозили из окопов.

– Не стреляйте! – крикнула тонким голосом Маринка. – Мы, правда, свои! Мы партизаны!

– Тю… Баба! – удивился голос. – Эй, а ну матюгом загни!

– Я не умею! – крикнула Маринка в ответ

– Чего?

– Я! Не! Умею!

– Я умею… -

Дед не стал просить затыкать уши на этот раз. Он матюгнулся так, что могли бы покраснеть листья на деревьях, если бы деревья тут были. Упомянул он непременную мать, и прочие фольклорные слова:

– Подхвостие ты дьяволие, курвенный долдон, персидского царя клоповская шелупина, вошь отшмаренная, прибитый рваной титькою куродрищ!

Некоторые загибы были такими, что с той стороны раздавалось только удивленное кряхтение.

Дед ругался с минуту, не больше. За эту минуту пропали и слезы из глаз.

– Ишь ты… Моряк, что ли?

– С печки бряк!

– Тогда руки в небо и стой спокойно!

Из траншеи выскочили несколько бойцов и оттащили рогатины с колючкой, так, что образовался проход.

– Вот и ладушки, – сказал дед, спрыгивая в траншею. – Кто у вас тут старший?

– Лейтенант Костяев. Вы кто такие?

– Лейтенант, ты это… Девочек покорми. Да от оглоедов своих побереги. Дело у нас важно. А я назад.

– Чего? – поднял брови лейтенант. – Куда еще назад?

– Дорогой ты мой. Там у меня еще семь человек.

– И тэж бабы? – насмешливо подал кто-то голос из темноты.

– Слюсаренко!

– А я чого! Я мовчу!

Дед продолжил:

– Немец там. Важный. Командир бригады. Которая против вас оборону тут держит. Дай пару бойцов тогда, коли не веришь. А?

Лейтенант подумал, покрутил черный ус…

– Слюсаренко! Петерс!

– Чего? – отозвался латыш.

От прибалтийского акцента, четко выделявшего согласные и слога, Рита вздрогнула.

– Пойдете с партизаном… Как тебя?

– Дедом зови… – пожал плечами унтер-офицер.

– С дедом в общем.

Рита вцепилась в изорванную телогрейку Кирьяна Васильевича:

– Дедушка, не бросай нас тут!

– Девоньки, у своих мы, у своих!

– Кирьян Васильевич! Вы же ранены! – забеспокоилась Маринка, заметив кровь неизвестного бойца на лице деда.

– Ерунда на ерунде ерундила да ерундой поерундовывала! – отшутился дед. – Ладошку о колючку раскровянил. Лейтенант, звать-то тебя как?

– Го… Игорь.

– А по батюшке?

– Геннадьевич, а чего? Тьфу ты…

– Слышь, Геннадич. Покорми девочек моих, да спать уложи. – А потом повернулся к Рите:

– Скоро мы, скоро!

И исчез в темноте вместе с двумя бойцами.

Лейтенант опять покрутил смоляные усы, от чего стал похожим на кота, и отрывисто приказал:

– За мной!

Чавкая по болотной грязи усталыми ногами, они через несколько минут были в его натопленной землянке. По пути лейтенант Костяев выцепил какого-то бойца и приказал ему доставить каши с ужина. Рита с Мариной уселись на укрытые одеялом нары, а лейтенант плеснул им из своей фляги чего-то остро пахнущего. Чего – они не узнали. Потому как немедленно уснули в тепле и не слышали, как усатый лейтенант улыбнулся, отчего стал похожим на кота еще больше, и накрыл их своей шинелью. А потом долго ругался на припозднившегося красноармейца с холодной овсянкой и в наказание послал того на НП батальона.

А дед с бойцами в это время полз по земле навстречу хлопкам минометных мин. Внезапно на немецкой высоте что-то взорвалось, и она моментально вспыхнула грохотом выстрелов.

– Илюминация прям… – сказал хохол Слюсаренко, видавший однажды подобное в детстве, на ярмарке в Полтаве.

– Фейерверк! – поправил его Петер.

– Дужэ вумный…… – огрызнулся украинец.

– Огненная работа – так, кажись, с немецкого переводится… – сказал дед Кирьян, внимательно оглядывая поле перед собой.

– Правильно! – с удивлением Райнис посмотрел на заросшего седой бородой и опять похожего на старика Кирьяна Васильевича.

– Ты чи нимэць? – подозрительно спросил Слюсаренко. Он и так-то всех подозревал, а уж тут…

– Общался с ними раньше. Опять вот пришлось…

– Это они по самолету, видать, работают, – сказал Райнис.

– По бабам стреляют, сволочи… – ругнулся Богатырев.

– Почему по бабам? – опять удивился Райнис.

– Да говорили, что бабы летают в стрекозах энтих…

– Да ну? Не слышал… Не бабская это работа, по ночам летать.

– На юге они воевать будут… Формируются еще… – вдруг прозвучал знакомый деду голос Леонидыча из темноты.

Украинец с латышом схватились за винтовки.

– Свои, – успокоил их дед. – Как вы!

– Хреново… Олегу осколок в спину. Под лопатку ушел.

– А фон? – пополз навстречу Леонидычу дед со товарищи.

– Хана фону. Когда гансы вторую серию начали, он как-то выкрутился хитро и побежал в сторону высотки. Мы за ним. И прямым попаданием. Куски в разные стороны, хоть в ведро собирай. А танкисту от той же мины…

– Таругин, а Таругин… – потряс Олега дед.