Здесь, под небом чужим

Никогда я сам в солдатики не играл. Как в них играют? Когда меня, маленького мальчика, во время войны (конечно, не Первой, а Второй мировой) таскали в эвакуации с места на место, из Ленинграда в Ессентуки, а оттуда, когда стали наступать немцы, – пешком в Баку, пароходом в Красноводск, и далее – до уральского Кыштыма, со мной путешествовал только один солдатик. Я с ним не играл, только иногда доставал из кармана, ставил на стол или подоконник, смотрел и снова прятал. А если у тебя их штук…? Тут я задумался. Сколько у царских или не царских, но вроде того, детей было солдатиков? Допустим, несколько сотен. Ставим друг против друга одну сотню во французских мундирах, вторую – в русских 1812 года. Строим из картонных кубиков укрепления. Ну а что дальше? Стоят они и стоят.

Пришлось идти в Публичную библиотеку, листать старинные журналы: «Детский музеум», «Дело и потеха», «Друг детей», «Путеводный огонек», «Задушевное слово» и много иных, с такими же трогательными и наивными названиями нравоучительного толка. Правила игры в солдатики, в конце концов, нашлись.

Оказалось, главное – определить деление или мерку. Это масштабная единица передвижения. Допустим, щепочка или спичка. Игроки ходят по очереди. Вот мой ход, и я имею право двинуть вперед пехоту на одно деление. Причем неважно, двигаю я всю армию или одного пехотинца. Коннице можно двинуться на три деления. Два солдатика могут передвинуть пушку на два деления. Следующим моим ходом, после хода противника, может быть выстрел. Ствол пушки – открытая с двух концов трубочка, в нее вкладывается тоже что-то вроде гвоздика или щепочки и щелчком пальца производится выстрел. Пехотинец также стреляет с помощью поднесенной к нему отдельной трубочки. Словом, получается нечто вроде занятий по тактике на «ящике с песком». Только веселей, увлекательней. Если бы нам в университете на военной кафедре, вместо тоскливого ящика, давали бы играть в солдатики, наверное, в армии нашей было бы гораздо больше настоящих офицеров с приличным образованием, чем теперь.

Итак, дворцовый интерьер. Детские покои, пронизанные ярким, теплым солнечным светом. Окна в морозных узорах, за ними парк, весь в чистейшем снегу. Замечательной красоты сверкающий паркет, на котором две пары детских рук выставляют свои войска. Потом мы увидим (камера отъедет) мальчика восьми и девочку шести лет. Они готовят свои полки к бою. Строят укрепления. А у стены сидит строгая дама с прямой спиной – гувернантка, читает книжку и изредка поглядывает на играющих детей. Наконец армии выстроились, каждая на своей исходной позиции.

– Начинай! Твой ход! – говорит мальчик.

Как его назвать? Допустим, девочка зовет его по имени – Митя, Дмитрий. А как его назову я, автор? Просто по имени? Нет, это кажется мне неправильным. Он и девочка в моем авторском тексте должны как-то отличаться от остальных, которые, несомненно, появятся и будут зваться простыми именами. Почему я так подумал? Не знаю. Но буду звать его Принцем, ее – Принцессой.

– Начинай! Твой ход! – говорит Принц.

– А жребий? – возражает Принцесса.

– Я тебе уступаю.

– Это нечестно.

– Пусть. Я джентльмен!

– А я так не хочу! Я хочу по-честному! – кричит Принцесса.

– Мари, ведите себя достойно. Повышать голос неприлично, – говорит по-английски гувернантка, оторвавшись от книжки. – Дмитрий, вы должны уступить даме.

– Я именно что уступаю, а она не хочет, – заявляет он. – И черт с ней, – это он уже шепчет в самое ухо Принцессе и протягивает ей сжатые кулаки, в которых что-то спрятано.

И она угадывает. Его ладонь раскрыта, и там оказывается маленький, отделанный серебром складной ножичек.

– Вот видишь! Все равно начинать тебе.

Ножичек, который по традиции исполняет здесь роль мерки, уложен перед выстроившимися войсками Принцессы, и она передвигает своих солдат на его длину.

Битва началась. Солдаты шагают, пушки стреляют, скачет кавалерия. И вдруг Принц берет пушку в руку, поднимает и стреляет в войска противника сверх у.

– Митька! Это нечестно! Ты жульничаешь! – кричит Принцесса.

– Мари! Ведите себя прилично. Вам не к лицу такие выражения, – строго говорит гувернантка. – Что за тон!

– А чего он?!

– Я стреляю с дирижабля. Он в небе, – заявляет Принц.

– Что такое дирижабль? – недоумевает Принцесса.

– Летающий аппарат. В нем люди летят. Летят и стреляют. Так теперь будет на войне.

И, быть может, сразу после этой безмятежной сценки, встык с ней, – в небе настоящий дирижабль, цеппелин, дверь гондолы открыта и оттуда маленький человечек кидает что-то вниз. Земля, взрыв, падающие и разбегающиеся люди. Настоящая война, документальные съемки из архива, естественно, черно-белые. Дальше – вереница других кадров той войны. И на их фоне – титры цветными буквами. Красными? Название – «Принцесса». Автор сценария – я, моя фамилия. Ха-ха!

Тогда мне казалось, что я придумал нечто новое, но позже, глядя разные фильмы, заметил, что прием-то мой с хроникой под титрами довольно банален. Все, кому не лень, его используют. Иногда, впрочем, уместно…