Здесь ради торта (ЛП)

Я с трудом открываю дверь, и там Клейн. Все шесть футов его, прислонившегося к стене рядом с моими горшками с ярко-розовыми цветами гибискуса. Он протискивается вперед только благодаря силе своей верхней части тела.

Он настолько красив, что это причиняет настоящую физическую боль. В груди все сжимается.

Клейн делает шаг в пространство, образованное открытой дверью, хватается за верхнюю часть дверного косяка и наклоняется вперед.

— Ты разговаривала сама с собой?

Мои слова застревают в горле. Это должно быть незаконно, чтобы мужчина так держался за дверную раму и наклонялся вперед. Он должен знать, что делает, судя по тому, как вздымаются и напрягаются его бицепсы, как увеличивается грудь и становится еще шире.

Он знает, верно?

Он знает. Он должен. И если он не знает, я не буду той, кто просветит его.

Скрестив руки, я игнорирую его вопрос и говорю:

— Ты на четыре минуты раньше. Я действительно могла бы использовать эти лишние четыре минуты, чтобы решить, что надеть.

Его взгляд опускается на мои босые ноги и поднимается выше и выше по всему телу, пока не встречается с моими глазами.

— Ты прекрасно выглядишь, — бормочет он.

— Можно звучать не так восторженно.

— Ты хочешь, чтобы я звучал восторженно?

Я бросаю на него укоризненный взгляд. Он ухмыляется.

— Я так и думал. Ты готова?

— Дай мне захватить свои туфли, и я буду готова. Если ты не хочешь, чтобы я пришла без обуви.

— Ты можешь прийти в чем хочешь. Моей маме будет все равно.

— Ну, тогда я переоденусь в один из тех огромных мусорных мешков, которые используются для обрезков деревьев. Так гораздо удобнее.

— Мило, — парирует Клейн.

Я рычу, вскидываю руки и кручусь на месте. Стоит ли мне беспокоиться о том, что этот человек сводит меня с ума? Возможно. Но если учесть, что у меня мало мужчин, рвущихся предложить присоединиться к недельному притворству, придется смириться с Клейном.

Оставив его в открытом дверном проеме, я направляюсь в свою комнату. Я беру пару босоножек на каблуках и обуваюсь, затем перекидываю сумочку через плечо. Когда выхожу обратно, Клейн стоит в гостиной и смотрит на семейную фотографию, которую я храню на полке. Он показывает на моего младшего брата.

— Его зовут Скутер?

Мои губы кривятся.

— Нет. А что?

Клейн пожимает плечами.

— Он похож на Скутера.

— Как человек может быть похож на Скутера? — ворчу я, присоединяясь к Клейну, чтобы рассмотреть фотографию.

Я видела ее сотни раз, но, возможно, я что-то упустила. На снимке я, мои брат и сестра пытаемся испечь яблочный пирог на маминой кухне в День благодарения[xxxiii] три года назад. Это был мой первый праздник после того, как Шейн расстался со мной. На моем брате поло от Burberry с отутюженными шортами. Ладно, да, он может быть Скутером.

— Его зовут Спенсер, — говорю я Клейну.

— Я был близко, — отвечает он.

— Когда он был ребенком, мы называли его Спенсер Ужасающий, потому что он был маленьким негодником, — я указываю на ухмылку на лице моего брата, на озорной блеск в его глазах. — Ему семнадцать. Он понятия не имеет, в какой колледж хочет поступать. Утверждает, что ему неинтересно высшее образование. Не умеет вести содержательные разговоры со взрослыми, — я тяжело вздыхаю. — У него что-то вроде синдрома Питера Пэна, а мою маму это, похоже, не волнует.

Она слишком занята своей лучшей жизнью после развода.

Клейн кивает.

— Отказ взрослеть.

— Он утверждает, что ждет подходящего момента.

Клейн смеется, и я подталкиваю его локтем.

— Видишь? Он тебе уже нравится. Иначе невозможно, даже если большая часть общения с ним состоит из того, что он бурчит большую часть своих ответов или дразнит людей.

— А твоя сестра?

— Ты с ней уже познакомился.

Клейн смотрит на меня сверху вниз. Он ужасно близко.

— Да, но что насчет нее? Мне показалось, что она не очень хорошая сестра. Это так?

Я тяжело вздыхаю.

— Она… эгоистична. Но, наверное, все мы такие, в той или иной степени.

— Некоторые больше, чем другие, — говорит он дружественным тоном.

— Но она неплохая сестра, — спешу оправдаться я. — Я сказала ей, что можно встречаться с бывшим.

Клейн ничего не отвечает. Его взгляд блуждает по моим глазам, скользит по щекам, задерживается на губах. В конце концов он возвращается к моим глазам. Его тщательный осмотр вызывает в глубине моего живота чувство, похожее на распутывание свернувшейся змеи.

— У меня что-то на лице? — я провожу подушечками пальцев под глазами, на случай если под ними скопилась тушь.

— Ты идеальна, — говорит Клейн.

В его глазах мелькает паника, когда он осознает, что сказал. Он отступает назад.

— Твой наряд, я имею в виду. Если уж на то пошло, он тебе очень идет.

Как бы я ни старалась, я не могу не засиять от его комплимента. Опустив взгляд, я провожу руками по мятно-зеленому вязаному платью-свитеру с короткими рукавами, которое я в итоге надела.

— Спасибо, — пробормотала я. — Ничего такого.

Клейн уже отвернулся, но я готова поклясться, что услышала шепот глубокого тембра его густого голоса:

— Это нечто.

ГЛАВА 12

Пейсли