Здесь ради торта (ЛП)

Я не лгу. Это выглядит как неделя смеха, волос, пахнущих дымом, кремом для загара и солью. Загорелая кожа и песок на пальцах ног.

— Приятно слышать, — говорит Сиенна, — потому что я уже все забронировала. И, Клейн… — Она смотрит поверх моей головы. Я не вижу этого мужчину, но каждая частичка меня знает, что он здесь, чувствует это с повышенным осознанием, с которым я не уверена, что мне комфортно. — Я знаю, что ты не участвуешь в свадебном торжестве, но я включила тебя во все занятия. Надеюсь, ты не против.

— Спасибо, что включила меня, — вежливо отвечает Клейн, и его глубокий голос обволакивает меня. — Это было очень мило с твоей стороны.

— Ты шутишь? — глаза Сиенны расширяются, счастливые и взволнованные. — Мне было очень приятно. Пейсли уже давно ни с кем не встречалась, — она обвиняюще смотрит на меня. — Насколько я знаю, во всяком случае. То, что ты здесь, — большое дело. Должно быть, она серьезно к тебе относится.

В моих конечностях словно сработал сигнал тревоги. Все пришло в состояние повышенной готовности.

Но тут на моих плечах появляются теплые руки, длинные пальцы обхватывают кожу, нежно сжимают меня, успокаивая.

— Приятно слышать, — говорит Клейн, голос теплый и пряный, как корица. — Я тоже серьезно отношусь к ней.

Вой сирены прекращается. Позже мне придется поблагодарить Клейна за этот идеальный ответ.

— Вау, — раздается голос со стороны входа. — Это неловко, или как?

Проглотив стон, я отвожу взгляд от Клейна и смотрю туда, где раздался этот голос.

— Спенсер, — приветствую я своего младшего брата. — Привет, приятель.

Спенсер ухмыляется, прислонившись к стене, скрестив руки, и смотрит на нас четверых. Ему нравится прикалываться над людьми, над их болевыми точками и слабыми местами. Раздраконивать людей — его любимое занятие.

У него темные волосы, как у нашего отца, и они нарочито беспорядочны. Он носит льняные брюки цвета хаки, которые я бы назвала слишком короткими, но я знаю, что это стиль для мальчиков его возраста. В семнадцать лет я была совсем не похожа на Спенсера. Я серьезно относилась к школе, была сосредоточена и готова пойти по стопам отца. Я собиралась изучать финансы и быть его правой рукой.

Я завидую Спенсеру, его беззаботному поведению. Беззаботному образу жизни. Какой это дар — быть молодым, не обремененным секретами, которые хранят твои родители.

Клейн протягивает Спенсеру руку, представляясь. Они ведут разговор о смене игроков в английской премьер-лиге. Послушав, я понимаю, что они говорят о футболе. Шейну нечего добавить к разговору, потому что он никогда не интересовался этим видом спорта, но он держится на периферии их беседы.

— Ты готова увидеться с папой завтра? — спрашивает Сиенна.

Я пожимаю плечами.

— Готова, как никогда.

Он не холоден ко мне, конечно, но он отстранен. Он не может смириться с тем, что я сама проложила свой путь. А я не могу смириться с тем, как быстро он вычеркнул меня из своей жизни, как только я это сделала. Интересно, понимает ли он, что сам все это затеял? Если бы я никогда не видела, как он изменяет, если бы он не просил меня скрывать это от мамы, я бы осталась на том пути, который он мне проложил. Его ложь, его двуличное поведение были подобны дереву, упавшему на тропинку. Он стал тем препятствием, которое мне было необходимо, чтобы понять, что у меня есть другой путь. Это противоречило тому, кем я была до этого момента, — девушкой, которая из кожи вон лезла, чтобы все в семье Ройсов были счастливы.

В конце концов, я его самое большое сожаление. А он причина этого.

Спенсер берет футбольный мяч из комнаты, где он остановился, и возвращается с нашей тройней пятнадцатилетних кузенов. Он быстро завязывает знакомство, в ходе которого они бормочут приветствия. Спенсер просит Клейна выйти на улицу и попинать мяч. Клейн соглашается, и Шейн присоединяется. Это должно стать интересным зрелищем.

Шейн оборачивается по пути к выходу, останавливаясь, чтобы сказать:

— Эй, Пейс. Мама сказала, что с нетерпением ждет встречи с тобой.

Затем он уходит, и мне не нужно ничего отвечать.

Его мама, Ребекка, всегда была добра ко мне. Будет приятно увидеть ее.

Не успела Сиенна и слова сказать о своей будущей свекрови, как в комнату врывается наша мама в макси-юбке «Лилли Пулитцер» и майке цвета фуксии, а за ней — Бен. Когда он бывает не привязанным к ней?

— Пейсли, я не знала, что вы вернулись с велосипедной прогулки, — она обнимает меня в знак приветствия, отходит назад и заглядывает в кухню. — Где Клейн?

— Внизу играет в футбол со Спенсером и тройняшками.

— И Шейном, — добавляет Сиенна.

— Это мило, — говорит мама. Бен целует ее в щеку и говорит, что собирается присоединиться к ним. Помахав мне рукой, в которой есть и приветствие, и прощание, он выходит.

Мама смотрит на его удаляющуюся спину с замиранием сердца.

— Он такой красивый.

Мы с Сиенной обмениваемся молчаливыми взглядами, которые предупреждают: «Приготовься».

— Угу, — говорю я.

— И настоящий мужчина в постели, понимаете?

— Мерзость, мам.

Упс. Это было вслух. Что это со мной сегодня?

Она хмурится на меня.