Здесь ради торта

Мое сердцебиение учащается.

Пейсли поднимается, все еще стоя на коленях, но уже не сидя на пятках.

— Клейн, что скажешь? Позволишь ли ты мне быть хорошей? Помочь тебе хотя бы ненадолго забыть о своем укусе?

Укус? О, точно. Все эти разговоры, это напряжение вытеснили укус и боль от него на задворки моего сознания. Но при упоминании Пейсли об этом моя нога начинает гореть еще сильнее.

Я не хочу, чтобы Пейсли делала со мной что-то из чувства вины. Или что-то еще, не связанное с ее желанием.

Откинувшись на гору подушек, я кладу два пальца ей под подбородок и выравниваю наши взгляды.

— Пейсли, я знаю, что эта неделя была для тебя тяжелой в эмоциональном плане, и я не хочу, чтобы ты…

Она качает головой, и от этого крошечного движения ее беспорядочный пучок подпрыгивает.

— Дело не в этом, Клейн. Это то, что я хочу сделать. Я уже, — ее челюсть сдвигается под моим прикосновением, когда она прикусывает нижнюю губу, — думала об этом.

Из всех слов, которые, как мне казалось, могли сегодня прозвучать из уст Пейсли Ройс, это признание не было одним из них.

— Я тоже думал о тебе. В этом смысле, — из меня вырывается короткий смешок. — Во всех смыслах.

Пейсли ухмыляется. Она двигает подбородком влево, разрывая мое прикосновение к ней. Ее ладони лежат на моих бедрах, тепло проникает под мою кожу. Ее руки скользят вверх, исчезая под полотенцем.

Мои мышцы напрягаются от ее мягких прикосновений в предвкушении.

— Ляг на спину, — шепчет Пейсли.

Я делаю, как она говорит. Опираясь на мои бедра, Пейсли наклоняется и прижимается губами к моей нижней части живота. Ее губы медленно двигаются вдоль мышц, она тихо произносит:

— Мне нравится твое тело, Клейн. То, что твои бедра V-образной формы, — она смещается влево, проводя языком по диагонали, пока не останавливается у свернутого полотенца. — Это очень отвлекало на пляже.

— Мои извинения.

Она сжимает в кулаке верхнюю часть полотенца и тянет, и конец полотенца, который был заправлен, отпадает. Она поднимает на меня глаза, взгляд игривый.

— Бедный Клейн, — надувает она губы, хлопая ресницами.

— Бедный я, — говорю я, стараясь не улыбаться. — Так грустно.

Пейсли откидывается назад настолько, чтобы ухватиться за оба конца полотенца. Она медленно разводит их в стороны, как будто открывает жалюзи на окне.

Словно приводимый в движение пружиной, я подаюсь вперед.

Пейсли облизывает губы и озорно говорит:

— Ты только посмотри на это. Он не светится.

Я никогда раньше не был в таком положении и не смеялся, но вот я здесь. Хихикаю над остроумием Пейсли, даже на пороге чего-то столь интимного.

Пейсли обхватывает ту часть меня, которая пульсирует. Ее рука, сжатая в кулак, поднимается, собирая несколько капель, и говорит:

— Надеюсь, это отвлечет тебя от мыслей.

Я уже отвлекся. Какая боль? Где?

И тут Пейсли наклоняется вперед. Обхватывает меня своим ртом, теплым, влажным и совершенным.

Звезды. Вот что я вижу. Моя голова откидывается назад, и я смотрю в потолок, пока мой мозг привыкает к тому простому факту, что это Пейсли — Пейсли! — с ее ртом на мне.

Мой взгляд снова устремляется вниз. Я не могу пропустить ни одного момента. Светлые волосы Пейсли, солнце, освещающее ее правую сторону, бриллиантовый гвоздик в ухе, отбрасывающая призмы света на стену.

Мой большой палец проводит по ее щеке. Ее взгляд океанских глаз встречается с моим. Она выглядит чертовски сексуально, как лисица, но при этом как-то мило.

Что я сделал хорошего в этой жизни, чтобы заслужить Пейсли, стоящую на коленях, с наполненным мною ртом, смотрящую на меня с пьянящей смесью сладости и желания?

Глаза Пейсли закрываются, взгляд опускается, и она приступает к работе.

Весь мой мир отходит на второй план, и есть только этот момент — прекрасная голова Пейсли, покачивающаяся у меня на коленях, теряющая бдительность и предлагающая частичку себя.

Мое внимание сужается, превращаясь в точку, и наслаждение нарастает. Я оглядываюсь по сторонам в поисках салфетки, футболки, но в наличии ничего нет. Только полотенце, зажатое под моим телом.

— Пейсли, — стону я, поглаживая костяшками пальцев ее щеку. — Скоро. Я собираюсь…

Она хмыкает, не отпуская меня. Кульминация приближается, мои мышцы напрягаются, и я пытаюсь отодвинуться от нее, но она фиксирует мои бедра руками и еще сильнее прижимается ко мне.

Я закрываю глаза, когда перед глазами вспыхивает белый цвет.

— Пейсли, — хриплю я, обхватывая рукой ее шею.

Мое тело подрагивает, и под моей ладонью горло Пейсли вибрирует.

Ох.

Блять.

Пейсли нежно отпускает меня, и я моргаю, открывая глаза. Она снова садится на пятки, и если бы не остаточный шок от моего оргазма, я бы счел все произошедшее одной из своих многочисленных фантазий об этой женщине.

Брови Пейсли приподнялись, глаза слезятся.

— Тебе больно?

Пытаясь вынырнуть из оцепенения после минета, я не сразу понимаю, что она имеет в виду.

— Я чувствую все, кроме боли.