Здесь русский дух...

— Мой повелитель, дозволь ответить министру Го Бэю… — памятуя о правилах дворцового этикета, обратился к императору Ба Мянь. Получив дозволение, он сказал: — Достопочтенный министр Го Бэй! Мне не впервой участвовать в подобных предприятиях, но если хотите, вы можете помочь нам. Тем более, нам не раз приходилось действовать сообща.

— Делайте все возможное, но доставьте мне этого… Впрочем, как его имя? — спросил Шэн-цзу.

— Ян Лун, — поспешил ответить Лань Ма. — Бывший воспитанник латинской коллегии, уже несколько лет существующей при здешней католической миссии, — добавил он.

Император удивился.

— Разве можно ученому человеку связываться с простонародьем? — невольно вырвалось у него. — Хорошо… Если латиняне воспитали его, то пусть они за него и отвечают…

— Мой повелитель! Получается, мы должны закрыть их миссию в Пекине? — с нескрываемой тревогой спросил министр Тайной палаты.

— Только если мы имеем дело с рассадником вольнодумства… — нахмурив брови, произнес Шэн-цзу. — Кто знает, чему учат латиняне?..

Го Бэй подбежал к тронному месту и упал на колени.

— О, повелитель! Не надо трогать латинян — они наши друзья, — взмолился он. — В конце концов, у нас с ними общие интересы. Они, как и мы, обеспокоены продвижением варваров на восток, ведь те несут с собой свою религию, которую не приемлет Ватикан… — страстно продолжил Го Бэй.

Шэн-цзу усмехнулся.

— Лиса готова снюхаться хоть с волком, лишь только б хорь не ел ее курей, — вспомнил он древнее восточное изречение.

Чиновники поняли мысль императора, заулыбались.

— Хорошо, на первый раз мы их простим, — неожиданно сменил тактику император. — Будем исходить из того, что враги наших врагов — наши друзья, но даже при этом нельзя обольщаться! Порой и лучшие друзья становятся самыми заклятыми врагами, по мнению моего отца. Если так, всегда нужно быть начеку. Министр Го Бэй, — обратился он к главе Тайной палаты. — Установи-ка слежку за латинянами. Вы должны знать о каждом их шаге… Кстати, как поживают пленные оросы?..

В последние годы вооруженные отряды маньчжур все чаще и чаще стали нападать на русские земли, приводя из походов пленных. Император Шэн-цзу, хорошо знавший историю, с уважением относился к русским, считая их смелыми и мужественными людьми. Он велел не делать пленным зла, а вместо этого создать все условия для сносной жизни. Пленных компактно селили во Внутреннем городе у ворот Дэнчжимэнь, строили для них крестьянские дома, наделяли пахотной землей, а мужчин, начиная с шестнадцатилетнего возраста, с жалованьем зачисляли в Русскую роту императорской гвардии. Среди пленных было много холостых казаков, и, чтобы крепче привязать их к новой родине, мужчинам давали в жены китаянок.

Впрочем, не только Шэн-цзу привечал русских. Русская рота императорской гвардии появилась еще в тринадцатом веке, когда монголо-татары формировали ее в разное время из русских воинов.

Теперь же в полон стали попадать и албазинцы. Первое время они не имели своей церкви, ходили через весь Внутренний город в католический храм. Затем русским передали даосское религиозное святилище Гуандимяо, которое позже казаки перестроили в часовню Святой Софии. Эту часовню они между собой называли Никольской — по находившейся в ней и очень чтимой казаками иконе Николая Чудотворца. Маньчжуры называли ее «Лочамяо» — «русская часовня». Поначалу службу в ней вели мало-мальски сведущие в церковных делах казаки, а когда в плен к маньчжурам попал сомолитвенник старца Гермогена Максим Леонтьев, то место священника в храме занял он. Так начиналась долгая история русской колонии в Пекине.

— Мой повелитель! Как ты нам и велел, мы неусыпно следим за ними, — отвечая на вопрос императора, поспешил доложить Го Бэй. — Пока ничего подозрительного мои люди не заметили.

— Как живется пленным? Нуждаются ли они в чем-нибудь? — спросил Шэн-цзу.

— Мой повелитель! Они ни на что не жалуются. Как ты и велел, мы занимаемся не только выучкой воинов Русской роты, но и заботимся об их семьях, — взмолился, упав на колени перед императором, Первый его советник и министр Военной палаты Чжэн Ци.

— Похвально! — кивнул головой Шэн-цзу. — Только своим хорошим отношением мы может заставить пленных полюбить новую родину… — Он сделал паузу и внимательно посмотрел на своего Первого советника. Столь высокий пост тот получил недавно, а до этого являлся удачливым полководцем, еще при отце молодого императора прославившимся смелостью и решительностью. Именно Чжэн Ци удалось подавить сопротивление самых непокорных провинций Поднебесной, и именно он готовился идти воевать с Джунгарией, вместе с императором вынашивая планы захвата русских восточных земель. — Вот скажи, Чжэн Ци, готовы ли русские рабы ответить благодарностью на нашу заботу?.. — обратился он к Первому советнику.

— О, повелитель! Мой ум ничто по сравнению с твоим, и потому я не всегда могу понять, о чем ты изволишь говорить, — со всей солдатской прямотой, но не забывая польстить императору, заявил Чжэн Ци.