Здесь слишком жарко (сборник)

– На Святой Земле, – уверенно отвечал сын.

И мать в конце концов смирилась.

Собирались они первыми, но у них вечно не хватало каких-то документов, и в конце концов они приехали позже всех. С работой тогда было, мягко говоря, туго, но Саша не унывал: на первое время денег хватало, а там он обязательно что-то найдет.

Мать ухаживала за стариками, Саша мыл подъезды.

В тот день он ушел искать работу. Буквально в трехстах метрах от дома молодой палестинец лет девятнадцати вдруг бросился на него и пырнул его ножом. Нож был огромный, таким раньше резали скот на бойне. Убийца нанес Саше несколько ударов сначала в живот, а потом в шею, от которых Саша умер на месте.

Убийца попытался скрыться, но его задержали. На следующий день фото убийцы опубликовали в газетах. Было что-то патологическое во внешности сашиного убийцы: длинные торчащие наружу верхние зубы и ничего не выражающий взгляд. Это сочетание создавало ощущение какой-то ущербности. Потом еще по телевидению показывали суд над ним. Во время судебного заседания он смотрел на судей и охранников так, как будто не понимал чего от него хотят.

Буквально на следующий день после убийства Саши другой палестинец зарезал четырнадцатилетнюю девочку, когда та шла в школу. Разъяренная толпа едва не линчевала убийцу – его спасли подоспевшие полицейские.

А ночью подогретая пивом толпа принялась громить лавки и магазины в городе, выкрикивая «Смерть арабам!»

Погромщики искали прятавшихся в пекарнях и на стройках нелегалов из числа палестинских рабочих, многие из которых, чтобы сэкономить на проезде, оставались ночевать прямо на рабочем месте.

Под шумок толпа ограбила несколько киосков и магазинов. Крупные наряды полиции три дня успокаивали погромщиков, а политики из национального лагеря требовали выдворить из страны всех палестинцев, потому что только тогда прекратится террор, и для всех будет работа.

Труд арабов стоил очень дешево и поэтому многие работодатели, даже несмотря на все разгоравшуюся Интифаду, предпочитали нанимать палестинцев.

Правительство лихорадочно искало, кем заменить дешевую рабсилу арабов, и для этого завозило в страну таиландцев и китайцев. С приездом «русских» проблема наконец разрешилась, и палестинцев перестали брать на работу в Израиле.

С тех пор прошло почти двадцать лет. После той резни какое-то время было тихо. А потом у нас стали взрываться автобусы. Чуть позже начались ракетные обстрелы наших городов.

Мать Саши по-прежнему живет в том же городе. Несколько лет назад ей предоставили место в доме для престарелых. Были у нее и другие варианты, получше, но она хотела именно здесь, в этом городе, чтобы «быть поближе к сыну», – как она говорила.

Одинокая женщина и кошка

Одна очень богатая женщина любила помогать бедным и убогим. Это было ее хобби. Бездомным она дарила одеяла и матрасы, чтобы им не было так жестко и холодно спать на земле. Голодных она кормила у себя по субботам в специально выделенном для этого помещении своего громадного поместья.

Делала она все это совершенно безвозмездно, требуя от облагодетельствованных ею лишь соблюдения субботы и ношения кипы (ермолки), если речь шла о мужчинах.

Впрочем, бездомные и без того везде надевали кипу – без этого им хуже подвали на перекрестках.

Будучи женщиной очень религиозной, она ревностно соблюдала субботу и все религиозные праздники. Из синагоги она всегда выходила с чувством честно выполненного долга.

Впрочем, заботилась она не только о людях, но и о животных. Она даже выделила специальное место в своем имении для бездомных животных – кошек и собак. Здесь их кормили, и у них была постоянная крыша над головой.

Как-то раз дети принесли ей где-то найденную кошку. Кошка была еще совсем маленькой. От нее пахло помоями, и сама она была худющая, с какой то бесцветной шерстью. Ее было жалко, но гладить не хотелось.

Женщина задумалась, что же с ней делать. И тут ее осенило. Она вспомнила про одинокую старушку, которая жила в районе, политкорректно именуемом «для слабых слоев населения». «Старушка наверняка обрадуется существу, которое скрасит ее одиночество», – думала леди, приходя в восторг от собственной доброты и находчивости.

Леди была чрезвычайно демократична и сама отвезла старушке подарок.

И старушка действительно была рада кошке. С тех пор как дети разъехались, – кто в Нью-Йорк, а кто еще дальше на север – в Канаду – все ее общение состояло из магазина, где она покупала самое необходимое, телефонных звонков и телевизора.

Отказывая себе во всем, иногда даже в самом необходимом, она каждый раз урывала крохи от своего пособия по старости, собирая деньги на поездку к детям. «Скоро, уже совсем скоро», – предавалась своим мечтам старушка.

Ее внуки родились в далекой Америке, и она мечтала наконец увидеть их не только на фотографиях, но и обнять. Она давно приготовила для них подарки и с нетерпением ждала той заветной минуты, когда наконец поднимется по трапу самолета, на котором полетит к детям и внукам.