Здесь ставим крест

«Грабли» – место со шведским столом. Проходишь, набирая себе на поднос всё желаемое, а на кассе расплачиваешься. При этом вокруг темновато и полно народу. Найти здесь столик в обеденное время – задача на любителя. То, что я оказался таким любителем, есть результат моей тупости. Я, знаете ли, сначала взял поднос, поставил себе суп, какую-то пасту, белый пузатый чайничек и одну чашку, расплатился, набрал приборы и салфетки, а только потом стал думать куда сесть. С подносом я сделал круг по первому этажу. Столику, скажу я, весьма небольшие. Рассчитаны на две, максимум на три тарелки. Стоят довольно плотно друг к другу. Не лучшее место, чтобы посидеть и поболтать, но любое место в центре Москвы ценится именно на вес золота, так что маленькие столики в «Граблях» смущают только меня. Все остальные сидят, едят, пьют (несмотря на рабочее время не всегда чай) и никуда уходить не собираются. Это на первом этаже.

По закручивающейся лестнице я поднялся на второй этаж. Здесь меня встречает маленький бар. То есть гостям «Граблей» не нужно даже спускаться вниз, чтобы взять ещё одну чашечку кофе. Бесподобно! Нужно ли говорить, что все места на втором этаже тоже заняты? Отличие только в одном: гости на первом этаже больше едят, чем пьют. Гости второго этажа больше пьют. Бар работает. Тот, кто его поставил, может радоваться.

А вот я радоваться не могу. Я уже минут пятнадцать хожу по «Граблям» и пытаюсь сесть и пообедать.

В окна второго этажа довольно хорошо виден Макдоналдс. Там, как мне кажется, такая же проблема со свободными местами. Я хочу в это верить. Сколько себя помню, в любые времена и при любом стечении народа я находил в Макдоналдсе место, чтобы сесть и поесть. Даже тогда, когда очередь выстраивалась до самого входа в метро.

Теперь же я не могу найти ни одного свободного места в «Граблях», где никакой очереди нет, просто заведение работает и жужжит.

Суп мой уже явно не такой горячий, каким я его брал. А если я ещё похожу, то он рискует остыть настолько, что есть его будет даже неприятно.

Но деваться мне некуда: я иду на второй круг.

Я уже стал закипать от злости и несправедливости, как вдруг услышал:

– Макс?

Я обернулся. За одиноким столиком у стены сидел длинный худой мужчина в круглых очках, сползших ему на нос, и синей рубашке. Весь его столик занимала чашка недопитого кофе. Лицо его было мне смутно знакомо.

– Макс, ты меня узнаёшь?

Он улыбнулся. По улыбке я сразу и категорично его узнал.

– Дружище! Садись за мой столик! – звал он меня. Я поставил свой поднос и протянул ему руку. Он с чувством пожал её, но даже не привстал. Впрочем, Андреа Кутузов всегда так себя вёл.

3

Мне наплевать

Андреа Кутузов был когда-то чемпионом педагогического университета в среднем весе. Сам я не видел ни одного его боя. Более того, когда я впервые об этом услышал (уже не помню, при каких обстоятельствах это случилось), то не поверил. Навести об этом справки было несложно: достаточно было спросить кого-нибудь из преподавателей физкультуры в нашем университете. Я спросил Александра Николаевича. Высокий, статный, в больших черепашьих очках, он тут же его вспомнил. Финальный бой Андреа он помнил так, как будто тот состоялся вчера.

Формально мы с ним оба – журналисты. Но он ни дня не работал. Никогда. Опека его со стороны матери была тотальной и всепоглощающей. Мама привозила его на занятия на машине, приводила к самим аудиториям в здании университета и ждала его с занятий возле дверей, иногда прислонившись ухом к косяку дверей, пытаясь узнать, что происходит в самой аудитории. Это было безумно странно. Ему не раз и не два сказали об этом, после чего он нашел в себе силы поговорить с матерью, и та стала ждать его на скамейке возле здания университета. Так прошло целых два дня. А потом Андреа разбили нос.

Дело в том, что он полез на какого-то парня в столовой, который, представляете, пролез без очереди. Андреа, только начавший осваивать очередь как явление в жизни, решил высказать все, что он думает по поводу человека, который позволил себе такой неблаговидный поступок. Откуда же он знал, что за это можно получить кулаком в нос? В общем, мама увидела своего сына с распухшим и кровоточащим носом, устроила истерику на глазах у большей части первого курса и побежала в деканат писать заявление… Дальше, признаться, не знаю. Какое-то там заявление. Позже заявление исчезло, а сам Андреа объявился в секции бокса.

Когда Андреа записался в секцию бокса, смеялись все, утверждал Александр Николаевич. Пожалуй, кроме матери. Ее рядом с сыном больше не видели. Что там между ними произошло, знают только они сами, но факт остался фактом: Андреа стал ходить в университет со спортивной сумкой, а не с мамой. И боксом он занялся безумно серьезно.