Здесь умирает надежда

Я никогда раньше не пробовала такой ванили.

— Ты привыкла все контролировать, — пробормотал Карсон мне в губы, его руки теперь лежали на моих бедрах, твердые и тяжелые. — И я буду счастлив позволить тебе сесть за руль… — его руки скользнули по бокам моей талии, касаясь моей груди. Я судорожно втянула воздух. — Как только я закончу с тобой, — он снова поцеловал меня. На этот раз голоднее. Упорнее. Я с энтузиазмом откликнулась, отчаянно желая попробовать его на вкус, всего его.

Карсон снова отстранился, и я едва подавила стон протеста.

— Хотя у меня начинает складываться ощущение, что я никогда с тобой не закончу, — добавил он, теперь уже более грубым голосом.

Где-то глубоко внутри голос подсказывал мне бросить ему вызов, сыграть какую-то роль, быть сексуально свободной, сексуально жестокой женщиной. Но инстинкт, более глубокий, древний и верный инстинкт, велел мне подчиниться. Чтобы оправдать все ожидания и позволить этому случиться именно так, как и предполагалось, — под контролем Карсона.

Его руки скользнули по моей ключице, прямо к середине груди, не касаясь сосков, которые болели. Нет, вместо этого его руки схватили тонкий шелк моей ночнушки и разорвали ее посередине.

Он разорвал ее на хрен посередине. Она упала на пол, оставив меня голой перед ним, в то время как он был полностью одет.

У меня перехватило дыхание.

Я моргнула, глядя на него, затем посмотрела вниз на испорченный шелк на полу.

— Я заказала это в Париже, — прошипела я, мой голос был хриплым.

Мои глаза встретились с глазами Карсона, сверкающими чистым гребаным сексом.

— Мне пох*й, — ответил он, его тон был похож на рычание.

Моя киска сжалась от взгляда в его глазах, от того, что моя кожа была открыта для него.

Вместо того, чтобы прикоснуться ко мне, трахнуть меня, дать мне какое-то облегчение, он отступил назад, обдавая меня пустым, холодным воздухом. Мои соски затвердели в ответ, отчаянно нуждаясь.

Как бы мне этого ни хотелось, я не следила за его движениями, не брала на себя ответственность и не срывала с него одежду, как могла бы сделать в других ситуациях.

Нет, я просто стояла там голая. Дрожа, несмотря на то, что ночь была теплой, а влажный воздух дул через двери, которые я только что открыла, в зону бассейна.

Карсон стоял в нескольких футах от меня, его глаза медленно скользили по каждому дюйму моего тела. Он, бл*ть, пожирал меня.

Это было даже более эротично, чем если бы он сразу прикоснулся ко мне. Он рассматривал меня, как будто я была произведением искусства, как будто он никогда раньше не видел обнаженную женщину во плоти.

И я бы поспорила на свою левую грудь, что он видел дофига голых девушек.

— Ты трахнешь меня или будешь пялиться? — спросила я, внезапно почувствовав неловкость, почти смущение. От одного взгляда ощущала себя так, как никогда не ощущала от прикосновения мужчин.

Я никогда в своей гребаной жизни не чувствовала себя неловко. Особенно с мужчиной. Но когда другие мужчины смотрели на меня, все, что они видели, была кожа. С Карсоном я не могла избавиться от ощущения, что он видит мою гребаную душу, хотя сама мысль о таком была чертовски безумной.

— Буду пялиться, — ответил Карсон, его голос был густым, глубоким. — Потом съем твою киску.

У меня свело живот, руки сжались в кулаки, ногти впились в кожу ладоней.

— Затем трахну тебя, — продолжил Карсон. — Прямо здесь, на полу, — он небрежно стянул с себя пиджак, дюйм за дюймом, как будто у него дофига времени в мире, но этот жест был каким-то невероятно эротичным. — Я буду медленно пялиться на тебя, Рен. Не позволю тебе торопить события, и взять все на себя. Так что ты, бл*ть, будешь стоять там, пока я не решу, что мы готовы.

Я сжала свои ноющие губы вместе. Кислота подступила к горлу. На этот раз не возбуждение, а гнев.

Несмотря на свою застенчивость, я положила руки на бедра, наклонив голову вверх, чтобы создать впечатление, что мне чертовски комфортно стоять тут голой и возбужденной.

— Это не пятьдесят оттенков, приятель, — огрызнулась я. — Как бы сильно ты ни излучал энергию доминанта, я уж точно не сабмиссив.

Рот Карсона приподнялся при моих словах, пока он расстегивал пуговицы на своей рубашке. Я заставила себя не смотреть на его обнаженную мускулистую грудь и рельефный пресс.

Ладно, немного взглянула.

Затем мои глаза снова метнулись вверх.

Карсон поймал мой взгляд и то, как я непреднамеренно облизнула губы, глядя на его торс, если судить по блеску удовлетворения в его глазах.

— О, я знал с той секунды, как увидел тебя, что ты не из таких, — сказал он, его ботинки стучали по полу, когда он снимал их. Рубашка порхнула вниз и присоединилась к ним.

И снова я не смогла удержаться, мой взгляд пробежал по его широким плечам, вниз по скульптурным рукам, вздувшимся венам. Его руки были усеяны шрамами, немного, но несколько заметных. Мне до боли хотелось прикоснуться к ним, почувствовать несовершенства на его коже. Знать историю, стоящую за ними.