Здесь, в реальном мире

— Ладно. Стройте свой ров. Но только чтобы по-настоящему. А я поговорю с папой. — Когда она уходила, её чёрный гладкий хвост раскачивался вправо-влево.

Брови Джолин уползли вверх, выше очков-зеркал.

И, кажется, тот, кто отразился в этих её зеркалах, был всё-таки не совсем жалкий.

32

Вар ещё ни разу не заходил в «Греческий рынок». Потому что вход в магазин был со стороны Второй улицы, а мама давно рассчитала, что самый правильный маршрут в центр города должен проходить по Первой улице. А если уж мама рассчитала самый правильный маршрут неважно куда, она от него не отклонялась.

Вар решил, что, когда повзрослеет, он будет добираться, куда ему нужно, всякий раз новыми маршрутами.

А рынок был вот он, прямо за дощатым забором с восточной стороны. Над навесом надпись золотыми буквами: «Греческий рынок» — это чтобы Вар случайно не проскочил мимо. Но проскочить мимо он никак не мог. Пока что он вообще мог только стоять на тротуаре и глазеть.

Когда Вар дорос до подготовительного класса начальной школы, родители подарили ему совершенно невообразимую коробку цветных карандашей. Вар не мог отвести от неё глаз: сто двадцать восемь цветов! И вся эта радужная роскошь — для него.

И точно так же он сейчас стоял перед витриной и не мог отвести глаз от этого изобилия. Фрукты и овощи в лотках — яркие, сияющие, будто подсвеченные снизу. Ух ты! Смотри, сказал бы он — но сказать, как всегда, было некому.

Вар ушёл с участка почти сразу после Джолин — с разницей в десять минут, — но её нигде не было видно. Может, она на заднем дворе, забирает сырьё для компоста из мусорного бака? Но вопрос, что она делает дальше. До половины четвёртого, пока Вар был на участке, она ни разу не возвращалась. Где она ходит весь день? Да ещё с огромным мешком бывших фруктов и овощей.

Вар помотал головой — в конце концов, он сюда пришёл по делу — и шагнул под навес.

Кинув в корзину пакет черники, пучок салата, а потом ещё морковь, бананы, помидоры и сливы, он направился к кассе.

— Жаркий сегодня денёк, — сказал он кассирше.

Ему нравилось, что шесть месяцев в году все люди во Флориде, куда бы они ни пришли, могут приветствовать друг друга одними и теми же словами. Очень удобно: не надо каждый раз ломать голову, что бы такое сказать.

— И правда, жарковато, — согласилась кассирша.

Вар водрузил корзину на прилавок. Рядом с кассиршей стоял сетчатый ящик, сначала ему показалось, с овальными футбольными мячами — только шишковатыми и пёстрыми, зелёно-оранжевыми.

Вар протянул руку, потрогал один: на ощупь как кожа.

Ценник в ящике опрокинулся. Вар поднял его из любопытства и прочитал: «ПАПАЙИ, $1,99 за фунт».

Папайи. Он приподнял одну на руке. Ого.

— Я видел деревца папайи, — сообщил он кассирше, хотя ничего, кроме «жаркого денька», сообщать не собирался. — Они такие мелкие.

— Да? — сказала кассирша.

Вар с сомнением покачал на ладони тяжёлый плод.

— Не знаю, как они выдержат пятьдесят таких штук.

— Ничего, всё растёт, — сказала кассирша. — И вырастает таким, каким нужно.

— Правда? Вы думаете, они тоже вырастут?

— А куда они денутся. — Кассирша забрала у него плод.

Когда она наклонилась над весами, чтобы взвесить папайю, Вар увидел распахнутую дверь за её спиной, а за дверью — садик с виноградной беседкой.

Под виноградом, около стола, стояла женщина с поднятыми наверх волосами, в волосах светилась седина. На женщине была цветастая блузка и мешковатые штаны, подпоясанные шнурком. За столом, боком к двери, сидела девочка, её прямые жёлтые пряди-ленты свисали на выцветший комбинезон.

Джолин выпила одним махом полстакана тёмно-красного сока и накинулась на еду, горкой лежавшую на её тарелке.

Закончив со взвешиванием, кассирша опять загородила собой дверной проём. Вар попытался заглянуть сбоку.

— Двадцать три двадцать, — сказала кассирша, закидывая его покупки в бумажный пакет.

Вар вытянул шею. Женщина в саду — видимо, миссис Ставрос — указывала вверх, на виноград, и что-то говорила. Джолин кивала.

— Двадцать три двадцать, — повторила кассирша и вытянула вперёд руку, а вторую упёрла в бок. И сразу стала похожа на чайник.

Вар поднялся на цыпочки — ничего ближе к сторожевой башне он не мог сейчас придумать. Миссис Ставрос, держа руку на плече Джолин, положила ей что-то ещё на тарелку, и в этот момент Джолин откинула голову, и раздался звук, которого Вар никогда прежде не слышал.

Звук был хороший — как негромкое журчание, как вода в фонтане. Даже удивительно, что такой звук может исходить от кого-то, у кого такие острые локти и коленки. И такие глаза-бойницы.

А был бы он сейчас по-настоящему на сторожевой башне — мог бы и свалиться. Он не знал, что Джолин умеет смеяться.

33

Когда Вар спрыгнул с ветки и увидел человека на остановке, он чуть не выронил бумажный пакет с покупками.

Это потому, что волосы у этого человека были кудрявые, колечками, в точности как у мамы Вара. Только коротко стриженные, как у самого Вара.

Вар быстро шагнул за ствол дуба, но человек уже обернулся.

— Вар, — крикнул он и поднял руку. — Вот ты где.

Вар подошёл, волоча ноги, которые вдруг разучились нормально ходить.