Здесь водится таймень (СИ)

- Лен, пойми… - Ирка старалась быть очень убедительной. - Пойми: с тобой под одной крышей живет мужик, который каждый день делает выбор быть с тобой. Ты понимаешь, как это важно? Он каждый божий день возвращается к тебе. Это… Это бесценно, ты понимаешь или нет?

- Не поняла, - Ленка даже перестала жевать. – Ну, возвращается, и что? А куда еще ему идти? Привык, что дома чисто, пожрать приготовлено, дети умыты, одеты-обуты — чего не жить? Ему со мной удобно. Кому он нужен, кроме меня? Куда он денется? У него просто нет варианта получше. И дети держат.

Ирка гоняла зубочисткой маслину по гладкой поверхности неразбавленного мартини. В конце концов она проткнула маслину и с тихой яростью уронила:

- Я.

Ленка, увлеченная своими сентенциями, не поняла.

- Чего - ты?

- Я — вариант получше.

- Зачем? - тупо спросила Ленка, все еще не понимая, что происходит.

- Затем. Ты видела статистику разводов среди семей с детьми? Когда твой Вадик найдет вариант получше, уж поверь, дети его не удержат. И что такого в тебе удобного, чего нет в других бабах, а? Медные рудники за тобой в приданое не дали. Дедушки миллионера у тебя нету. Может быть, ты наследная принцесса? Опять мимо. Ни земли, ни крепостных, ни титула.

- Так, погоди! - взбрыкнула Ленка.

- Нет ты скажи, ответь: чего в тебе такого, чего нет в любой другой бабе? А с другой стороны вот она я: складная, ладная, без лишнего жира. Ужин, как сегодня, могу готовить каждый день — были б деньги. Я с Киром рассталась полгода назад, и с тех пор время от времени на ужин жру батон с майонезом, так что поверь, когда мужик даст мне тысячу рублей на продукты, я приготовлю ему офигительный ужин, а потом затащу в койку и буду трахать до зеленых кругов, потому что люблю трахаться, и голова у меня никогда не болит. А в выходные я не потащу его к своей маме, я пойду с ним на футбол. А потом мы вместе пойдем пить пиво с его друзьями. И я буду спорить о футболе, машинах и бабах, и все друзья будут ему завидовать, ясно?

Ленка смотрела на подругу свинцовыми глазами, у нее подрагивала нижняя губа, но Ирку уже было не остановить.

- Знаешь, почему я не могу поменять кран в ванной? Потому что это невозможно сделать без мужика. Чтобы вызвать мастера, нужны деньги, которые дает мужик. Сама я поменять его не могу даже не потому, что в жизни не держала эти хреновы инструменты, которых у меня их и нет. Самое главное, я даже выбрать новый кран не смогу сама, ясно тебе? Ленин каждый день делает в доме для комфорта и уюта не меньше, чем ты. Просто ты этого не замечаешь. Тебе кажется, что ты одна такая красивая. Думаешь, дом держится на тебе, потому что ты моешь полы и вытираешь пыль? Хренушки! В этом доме я делаю то же самое, но сраный кран от этого не починился! И когда наконец отыщется мужик, который его починит, я этому Гераклу так отсосу, что он забудет о жене и детях.

Ирка залпом допила мартини.

- Я — вариант получше, поняла? Так что не хрен здесь рассиживаться. Вали домой и ублажи своего мужика так, чтобы он не помышлял даже об Анжелине Джоли, буде она появится на его горизонте.

Ленка молча встала и пошла в прихожую. Она сунула ноги в туфли, накинула плащ, подхватила сумочку, обернулась к Ирке и тихо произнесла:

- Чтоб духу твоего в моем доме не было. Никогда. И Вадьку не трожь, не приближайся. И не звони.

- Обязательно позвоню, - злорадно ответила Ирка. - Я ему пятерку должна.

- Мне отдашь. На карту кинешь, я номер дам.

И Ленка хлопнула дверью.

Ирка хищно потянулась и вернулась в кухню. В активе было полбутылки мартини и полный холодильник продуктов.

БАНКРОТСТСВО И СМЕРТЬ ДЖОНА САТТЕРА –

ИМПЕРАТОРА КАЛИФОРНИИ

рассказ

Калифорнийская золотая лихорадка — неорганизованная массовая добыча золота в Калифорнии в 1848—1855 годах. Началась золотая лихорадка 24 января 1848 года, когда Джеймс Маршалл (англ. James Marshall) обнаружил золото вблизи лесопилки Саттера (Sutter's sawmill), которой владел калифорнийский предприниматель Джон Саттер, на реке Американ-Ривер…

Википедия

Тринадцатого августа года тысяча восемьсот пятьдесят второго, через южные ворота Форта Саттер во внутренний двор, въехала пролетка, запряженная парой вороных метисов. Возница, крепкий коротыш в кепке, осадил лошадей и, приведя в движение пышную щетку усов, сообщил пассажиру:

- Прибыли, мистер! С вас пятьдесят долларов.

Пассажир, бритый молодой человек двадцати трех лет, одетый в дорожный твидовый костюм, соскочил на брусчатку, коей было выложено внутреннее пространство двора, сдвинул на макушку кепи и нерешительно огляделся.

В разгар золотой лихорадки все хозяйственные постройки форта были приспособлены под торговые лабазы, магазины и склады. По двору сновали продавцы и покупатели, трейдеры и коммерсанты. Отовсюду слышался скрип тележек, грохот ящиков, скрежет скобяного товара, веселые переклички и беззлобные перебранки товарищей по торговому цеху. Сотни людей каждый день прибывали в Сакраменто и устремлялись в Форт Саттера, дабы приобрести экипировку старателя, разузнать последние новости, а если получится, то выведать секретные места золотого промысла.