Здесь жила Нефертити

В том-то и состоит трудность изучения языка, что египтяне слишком вежливы, чтобы указать вам на ошибки. Если они уловили смысл ваших слов, они не поправят вас. Наоборот, не желая ставить вас в неловкое положение, сами постараются употребить ваши неправильные выражения. А может быть, эти простые, непосредственные и веселые люди не упускают случая пошутить? За время пребывания в Амарне я, должно быть, изрядно повеселила семейство Абу Бакр! Представляю себе, как юный Абу Бакр, вернувшись вечером в кухню, серьезно докладывает своему дядюшке Абд эль Латифу, что леди опять принимает ванну в сковородке, а дядюшка, помешивая суп, от души хохочет. До ужина еще оставалось время, чтобы осмотреть бронзовые предметы, которые я помогала чистить. В темной комнатке стоял большой сосуд с раствором сегментовой соли. Инкрустированные предметы из бронзы в течение нескольких дней лежали в нем, постепенно теряя вековой налет красивой голубовато-зеленой окиси и вновь обретая первоначальную темно-коричневую окраску и заостренность краев. Тут были тяжелые налопатники мотыг, очень похожие на современные, лезвия разных форм, чаши весов, гири. Иногда попадались изящные перстни, рыболовные крючки, иглы, щипцы, ножницы и клещи. Каждый день я пристально всматривалась в эти предметы, надеясь найти хоть какую-нибудь надпись, чтобы порадовать истосковавшегося Томми. Один или два раза на внутренней стороне гнезд перстней оказались имена Эхнатона. Официальное его имя было Неферхеперура Уаенра, что означало «Прекрасны творения Ра, неповторимо, единственное, не имеющее себе равных создание Ра». Имя же Эхнатон, которым он сам себя назвал, переводится «Угодный Атону».

Со времени дешифровки Розеттского камня[23] филологов очень интересует вопрос, каким образом изображения насекомых, солнечных дисков, птиц, воды, обозначавшие сначала лишь отдельные фонетические звуки, стали выражать такие обобщенные абстрактные понятия, как «правда», «красота», «сила» и «бытие». Моих знаний иероглифов хватало только на то, чтобы прочесть некоторые имена фараонов. Но даже это приводило меня в восторг!

Как хотелось мне верить, что бронзовые перстни с надписями принадлежали Эхнатону, но, к сожалению, они были найдены в домах Северного предместья, и, вероятнее всего, их носили его подданные, стремившиеся доказать преданность фараону.

В ванне лежала еще очаровательная бронзовая лягушка с маленьким колечком на спине для цепочки. Казалось, она чувствовала себя превосходно в этом необычном пруду и постепенно меняла окраску, превращаясь из светло-зеленой в темно-коричневую. Были тут амулеты в виде уток и даже обломок туловища крокодила. Не удивительно, что птицы и речные животные попадались так часто — ведь река всегда играла очень важную роль в жизни Египта. Ее воды растекались по каналам далеко вглубь страны, обильно орошая щедрую землю, покрытую садами и полями. Река была великим водным путем.

Даже немногочисленные бронзовые предметы рассказали много интересного о быте жителей Ахетатона. Наверно, хорошо, что я была такой неопытной и неискушенной, когда приехала в Амарну. Это давало мне небольшое, но бесспорное преимущество перед профессионалами: я слишком мало знала, чтобы воспринимать события как нечто закономерное и естественное, и они действовали на меня подобно электрическому току. Я не сличала найденные предметы с заметками в блокноте и не сравнивала их с уже известными, поэтому ничто не мешало мне восторгаться даже самыми мелкими находками и, мысленно переносясь в древнюю столицу Эхнатона, жить жизнью той эпохи. Это странное ощущение прошлого усиливалось от сознания того, что комнаты, в которых мы работали и жили, когда-то принадлежали «им». Они переступали тот же порог, ведущий в столовую. И казалось, не Хуссейн (который обычно звал меня к ужину) появлялся на пороге, а кто-то другой — в белой юбке с бантовыми складками, с браслетами на голых локтях, в сандалиях и с тюрбаном на густых черных волосах.

С профессиональной точки зрения я изучала историю в обратном порядке: сначала на практике, а потом — по книгам. Но мне этот путь казался самым верным Прикосновение к предметам, которыми пользовались простые люди прошлого, вызывало у меня непреодолимое желание как можно больше узнать об их жизни. Те же, кто управлял ими, интересовали меня куда меньше.