Здравствуй, 1985-й

Ну, что сказать, криворукие козы писали направление, и единица у них выглядит как четверка, вот я бы замучался искать, наверное, сорок четвёртый дом.

– Бейбут, – тянет ко мне руку парень и зачем-то добавляет. – Казах.

– Анатолий, – и добавляю. – Казак Ростовский.

– Ты не понял, фамилия моя Казах, – ржёт парень. – Придётся тебя проводить, а то заплутаешь.

Я, было, хотел сказать, что знал человека по фамилии Казах, но понял, – что это и есть тот Казах, который выбил меня из турнира в восемьдесят седьмом зимой, в городе Москве. После этого я спорт и бросил, оставшись на своём первом разряде, а мой соперник, побив меня и выиграв в финале, прошёл отборку в юношескую сборную и стал КМС. Мы с ним потом пересекались в лихие девяностые, он тоже бросил спорт и занимался металлоломом. Слышал я, его подрезали, но год не помню. Вот и сейчас смотрю на Бейбута и радуюсь, что он живой.

– А живу я в триста первой, – вернул меня из воспоминаний голос Иры, только рассказывала она не мне, а Бейбуту, даже обидно.

Первая спасенная уже умчалась на занятия, переживая, что уже и так опоздала, а препод – зверь. Кое-как отделавшись от Ирины, мы идём в общагу.

– Так-то это санаторий, но часть его передали комитету комсомола края, вот мы там и живём. Санаторские нас не любят, – рассказывал мой новый старый друг.

– Ты, я вижу, спортом занимался? Не хило так вырубил парня, – навожу на нужную тему разговора я.

– Боксёр, пока третий разряд, но уже второразрядников наказывал, – хвастается тот и продолжает трепаться. – Отец мой приютский, дали ему такую фамилию, а отчество у меня Иванович. Отец – Иван Иванович Казах.

– Нормально, чё. А там, рядом студгородок какой-то, наверняка и секция бокса есть, – говорю Бейбуту, держа в голове мысль самому поддерживать форму, разряды мне не нужны.

– Уже ходил два раза на тренировки, я тут уже пять дней живу. И всё один в комнате. О, придумал, а давай ко мне просись? У меня двухместка, их мало в школе и не для первого курса, мне земляк оставил свою, он сам уже выучился, – предложил Бейбут. – И этаж первый!

– А чем это круто? – заинтересовался я.

– Через вахту можно не ходить вечером, окно же есть, – поясняет будущий сосед.

Идем мы по смешанному лесу, в основном берёзы и сосны, воздух чистейший. От универских общаг мы спустились по крутому склону и повернули налево.

– Смотри, чего покажу, – полез в карман Бейбут, и достал кедровые орешки, явно прошлогодние.

Оказывается, в этом лесу водятся совершенно безбашенные белки! Они любят, когда их кормят, при этом запрыгивают или прямо на руку или суют с дерева вниз свою мохнатую рожицу в ладошку с лакомством.

Мы с удовольствием угощаем их.

Идём дальше по широкой тропинке, то и дело нас обгоняют бегуны, и не только спортсмены а и старички, вроде меня бывшего. В таком лесу бегать одно удовольствие! И ведь это крупный промышленный город! А лесу края не видать. Ещё и белки ручные.

Сюр? Нет – кайф!

Доходим до санатория, вдали виднеется небольшой стадион без трибун, но с воротами. Жаль, в футбол я не умею играть.

На вахте вертушка и бдительный старичок, такой, со взором товарища Сталина. Неприятный тип… для врагов советской власти. Но, посмотрев моё направление, меня пускают без проблем, и я тут же узнаю почему.

– Земляк ты мне! – улыбается старик лет семидесяти. – На шахте у вас работал, потом уехал на Кузбасс, потом сюда перебрался, но в Новочеркасске раз в два года бываю.

– А директора нет? – сразу развиваю знакомство я.

– Олег Палыча? Нет, приболел он, – огорчает меня старик.

А это хреново, ведь он про меня в курсе, а тут, получается, и заступиться за меня некому.

– Тебя как звать, парень? – спрашивает старик. – Меня Сан Саныч.

– Штыба я, Анатолий. А к кому идти заселяться?

– К Аннушке иди, воон в ту дверь, да она сама сюда идёт.

– Так, кто это, новенький? – окинула меня взором тетка лет тридцати пяти, в самом соку для меня прошлого. – В триста пятую иди, потом бельё получишь, там уже трое живут, с тобой комплект будет.

– Анна Дмитриевна, а можно его ко мне поселить? – просит Бейбут.

– Нельзя! И тебя переселим. А ты думал, никто не узнает, что ты вчера в окно в самоволку бегал? – цедит сквозь губу женщина. – Звать меня Анна Дмитриевна, я – ваш воспитатель, вашего первого курса и одновременно заместитель директора школы.

Надо брать ситуацию в свои руки, а то загонят меня в комнату на четверых, лучше уж с шебутным Бейбутом, да и не мешало бы его на спарринге под орех разделать, развиты физически мы одинаково, а вот техника у меня выше намного, его пик впереди, шансов сейчас у него нет. Нечестно, конечно, а кто сказал, что жизнь справедлива? Хе-хе.

– Анна Дмитриевна, а вам директор ничего не говорил про Анатолия Штыбу? – надеюсь на благополучное решение вопроса.

– Вот только о тебе и говорил, все переживал, когда же Штыба мой приедет, – говорит воспитательница и поворачивается, чтобы уйти.

– Анечка, удели старику две минуты, – шамкает вдруг вахтёр.

И о чудо, Анечка послушно поворачивается, и морду, накрашенную довольно умело, уже не кривит.