Здравствуй, Аннабелль (СИ)

Нежно гладя волосы любимой женщины, он продолжал прижимать ее к себе, будто боясь, что она уйдёт. Его дыхание согревало ее кожу. Снова Аннабелль ощутила себя желанной. Таяла в сильных руках. Каждой фиброй души, она ощущала его любовь, но мозг отказывался соглашаться на продолжение. Возможно, она уедет с ним у нему домой, они переспят, случится очередной приступ страсти, когда она будет лежать на его кровати обнаженная, прикрытая одной только простыней, он станет курить на балконе, глядя на простывший весенний город. Она полюбуется его хорошей фигурой, улыбнётся, что-то себе скажет, ахнет и пойдёт готовить завтрак. А что наступит потом? Адам снова станет прежним, потому что сказок никаких не бывает. Она хотела бы поверить в его сказку, сказку, где злой король наконец-то превратится в доброго, и где сбежавшая принцесса отдастся ему полностью, но...Аннабелль давно не была той семнадцатилетней девчушкой, ждущей Клэмана каждый божий день, сидя около окна. Да и сказок не бывает. Аннабелль больше не нуждалась в его подвигах, в его громких словах, она не хотела с ним близости. Да, она его любила, но в этой любви было столько же боли, сколько и прекрасных мгновений. И как давным-давно сказал Доминик, Адам все делал только ради себя.

Морган пообщалась с посетителями, узнала их истории, ответила на вопросы и сделала несколько кадров для своего блога. Она все ещё просила Адама ущипнуть ее, потому что не верила в такую красивую правду. Рассматривая картины, висящие на стенах, Аннабелль в тысячный раз убеждалась, что ее искусство никогда не родилось бы без боли.

И может быть, для этого с Адамом они и встретились.

— Обещай мне, что будешь счастлив, Адам, — прошептала Аннабелль.

— Не могу ничего сказать. Мне теперь тебя надо отпустить.

Они сидели на скамейке в заднем дворике галереи, поодаль от всех. Адам поглаживал волосы девушки. Луна

— Я сейчас такую вещь вспомнила. Когда-то преподаватель по французской литературе позвал к себе в кабинет, потому что у меня был нервный срыв. Я плакала и никак не могла успокоиться, Ингрид и девочки меня травили. Думала, отчислюсь и все, не закончу школу. Я спросила его – что со мной не так? Может, я плохой человек? Что поменять? Как себе найти? Закидала его вопросами.

— А он что?

— Он сказал, что каждый человек уникален, и попытка соответствовать ожиданиям других всегда будет делать меня несчастной. Сказал, что стоит научиться принимать себя такой, какая есть. И что мне не нужно подтверждение со стороны других. Я считала себя дурой, какой-то не такой, но проблема была не в этом..

Проблема была в том, как общество заставило меня думать, что я неправильная. Так старалась поменяться. И даже когда поменялась...стало только хуже.

— Почему ты сейчас это вспомнила?

— Потому что потребовалось восемь гребанных лет, чтобы понять...Не надо было ничего менять, не надо было ставить на себе крест, и уезжать нам тоже с тобой не надо было. Мы бы спокойно жили в Монреале. Я бы поступила в университет позже, но что выбрали? Убежать от всего.

— Ты жалеешь?

— Нет, просто размышляю, потому что мы вернулись в Монреаль, и эта выставка...Как ты все это провернул! — закурила Аннабелль, затянувшись.

— Я хотел услышать твое «прощаю». Все, ничего больше. А насчет нашего переезда...Ты бы вряд ли стала такой открытой и смелой, какая ты сейчас, если бы не попробовала самостоятельную жизнь. Ты сама-то поняла, зачем убежала?

— Да от себя, — сказала Морган, — пыталась убежать от себя.

— Получилось? — усмехнулся Адам.

Аннабелль покачала головой.

— Черт его знает. Прошлая Аннабелль бы вряд ли вынесла все это не с поехавшей крышей. Не наделала бы кучу бессмысленных татуировок. Не сожгла бы себе волосы блондом и вряд ли бы их отрезала. Не надела бы эти чокеры и корсеты. И уж точно, никуда бы не поехала с парнем, которого знала меньше года. Потому что вот такая я и есть. Взбалмошная и немного безбашенная, но про этом не глупая.

— Это ты со мной такой стала. Бабочка вылезла из кокона.

— Да уж, Адам, ты умеешь вытаскивать бабочек из всех мест, и из живота тоже, — рассмеялась Морган.

Адам притянул ее к себе за талию.

— Ты меня очень заводишь. Что будем делать?

— Я могу тебя поцеловать на прощание, Клэман. Если хочешь, конечно.

Так оно и случилось.

— У тебя не получилось нормальное свидание. Мы должны были пойти в кино или кафе, — рассмеялась Морган.

— Ну вот такой я...Ненормальный, — пожал плечами Клэман, — и так же ненормально тебя любил.

Она вернулась домой за полночь, когда город давным - давно спал. Ронан, сидящий на кухне, позвал ее к себе в объятия, нежно расцеловав. Он поставил перед ней ноутбук, показав на фотографии с выставки, несколько изданий назвали картины девушки «женской исповедью», и восхищались.

— Почему ты раньше не сказала, что у тебя планируется выставка? — спросил Ронан, усадив девушку к себе на колени.

— Если бы я только знала, — шепотом сказала она.

Действительно, она с трудом верила в то, что одна из тысяч сказок из ее головы воплотилась в быль. Аннабелль рассказала все Ронану.

И он ей ужасно гордился.

Эпилог