Здравствуй, Аннабелль

— Черт его знает. Прошлая Аннабелль бы вряд ли вынесла все это не с поехавшей крышей. Не наделала бы кучу бессмысленных татуировок. Не сожгла бы себе волосы блондом и вряд ли бы их отрезала. Не надела бы эти чокеры и корсеты. И уж точно, никуда бы не поехала с парнем, которого знала меньше года. Потому что вот такая я и есть. Взбалмошная и немного безбашенная, но про этом не глупая.

— Это ты со мной такой стала. Бабочка вылезла из кокона.

— Да уж, Адам, ты умеешь вытаскивать бабочек из всех мест, и из живота тоже, — рассмеялась Морган.

Адам притянул ее к себе за талию.

— Ты меня очень заводишь. Что будем делать?

— Я могу тебя поцеловать на прощание, Клэман. Если хочешь, конечно.

Так оно и случилось.

— У тебя не получилось нормальное свидание. Мы должны были пойти в кино или кафе, — рассмеялась Морган.

— Ну вот такой я…Ненормальный, — пожал плечами Клэман, — и так же ненормально тебя любил.

Она вернулась домой за полночь, когда город давным — давно спал. Ронан, сидящий на кухне, позвал ее к себе в объятия, нежно расцеловав. Он поставил перед ней ноутбук, показав на фотографии с выставки, несколько изданий назвали картины девушки «женской исповедью», и восхищались.

— Почему ты раньше не сказала, что у тебя планируется выставка? — спросил Ронан, усадив девушку к себе на колени.

— Если бы я только знала, — шепотом сказала она.

Действительно, она с трудом верила в то, что одна из тысяч сказок из ее головы воплотилась в быль. Аннабелль рассказала все Ронану.

И он ей ужасно гордился.

Эпилог

Сколько лет понадобится человеку, чтобы понять себя, чтобы найти то, что любишь больше всего, потерять и восстановиться? Сколько лет потребуется, чтобы понять, что все дороги, по которым бежишь от себя — это лишь круговорот, который вернет на место? Многие из нас стремятся найти то, что любят больше всего. Это может занять годы, даже десятилетия. Мы теряем и восстанавливаемся, будто танцуя на грани между утратой и обретением.

Аннабелль окончательно рассталась с Адамом, но не вычеркнула из своей жизни полностью. Клэман уехал в Европу, пытался открыть собственное дело и воспитывать дочь. Как складывался личный фронт, Морган подозревала — Ингрид недавно выложила фотографию с широкой мужской спиной в кадре. Шестое чувство подсказывало Аннабелль, что они потихоньку сходились. Иногда она переписывалась с ним, и все устраивало. Постепенно Белль стала чувствовать, как угасает та серьёзная привязанность, как будто обрезали нить, которой они были связаны.

Хрупкие лучи солнца согревали майскую землю. Легкий ветерок играл с океанскими волнами, заставляя их вздрогнуть. Пышные кусты сирени начали опадать, украшая тёплую землю. В воздухе пахло жизнью, цветами и любовью. Любовь пахнет. Пахнет так, как пахло бы солнце, имей оно стойкий аромат. Аннабелль и Ронан сидели на берегу океана, прижавшись друг другу.

— Наконец-то, нам разрешили строительство галереи, — сказала Аннабелль, увлечённо читая письмо на электронной почте, — думала, на это столетие уйдет.

Ронан прижал девушку к себе.

— У тебя слишком влиятельные друзья, — подмигнул ей Ронан, — так что, пора думать как назовешь выставочные залы?

— Да уж, друзья у меня что надо. Один зал точно — «Валери», в честь бабушки. Без ее наследства ничего бы не было совсем, а тут, представляешь, у меня целая галерея. Еще и твое спонсорство, конечно, но бабушка… — прошептала Морган, смахивая слезы.

— Она у тебя была лучше всех, — кивнул Ронан, — мировая женщина.

Аннабелль пообещала родителям, что вложит доставшиеся ей деньги в дело. Пораскинув мозгами, они с Ронаном решили открыть частные выставочные залы, в которых будут презентовать картины молодые, подающие надежды художники. Пара обосновалась в Монреале, даже не думая о переезде в другой город. И Морган, и Воттерс-Кляйн до чертиков устали искать, остановились и нашли.

— Мне не хватает ее. Хорошо, что ты всегда рядом. Не представляю, как бы справлялась без тебя.

— О, справлялась раньше! Ты гораздо сильнее, чем думаешь, Белль. И еще верила в дружбу между мужчиной и женщиной, — лукаво произнёс Ронан, прижимая к себе девушку.

— Я уже ни во что не верю, — рассмеялась она, заключая руки возлюбленного в свои, — особенно в такие глупости.

— Дружбы между мужчиной и женщиной не существует, это закон.

— Я знаю. Поняла этого, когда ты выпроводил меня из машины девять лет назад, в аэропорту. Так, часто думала об этом. Поверить не могла, что такой, как ты, посмотрит на такую, как я. Смотрела на тебя и челюсть с пола подобрать не могла.

— Белль, я в тот вечер напился с горя, — засмущался мужчина, опустив голову, — мне так не хотелось тебя отпускать.

— Нет, я должна была, — прошептала брюнетка, поглаживая его пальцы, — как-то сказала, что этот переезд испортил всю жизнь. Беру слова обратно.

— Не испортил?

— Нет, конечно. Я бы не узнала, каково этого, когда тебя любят. Потому что с Адамом…Потому что с ним была не любовь. Привязанность, зависимость, аддикция — все, блин, что угодно, только не любовь. Его не исправить ни чем, да я и не собиралась больше. Достаточно.