Здравствуй, дорогой дневник!

Теперь я могу только предполагать, но думаю, что не ошибусь в причине — волшебники психически нестабильны и Квирелла та встреча с вампиром задела гораздо сильнее, чем казалось. Он решил, что виноват в гибели товарищей, и должен отплатить твари, их убившей. Выверты безумного сознания привели его к мысли, что надо просто самому стать вампиром, вот тогда все получится и будет ну просто зашибись. А потом начал искать способы. Сильное потрясение не срабатывало, он опытный охотник, да и перекрыть тот страх перед упырем, что он приобрел было не просто — личной магии не хватало. Амулетов, делающих из волшебников вампиров, в магазинах не продают. Пришлось импровизировать: когда он пил кровь единорога то полученной силы уже почти хватало на перерождение, отсюда и то странное "мерцание", которое я видел. Но чувство самосохранения подавить не удалось, он лишь здорово попортил себе карму. И чтобы сжечь мосты за собой решил для перерождения провести однозначно темный ритуал. Жертвоприношение детей плюс высказанное желание переродиться во имя Великой Цели — могло и получиться. Бежать назад было уже поздно, так что пришлось, быстро соображать.

На подземелье хорошая зашита, он сам его готовил, так что "никто не услышит ваших криков", но я решил поставить на то, что ценные артефакты уровня Еиналеж обязательно имеют хорошую защиту. Зеркало было предпоследней ловушкой, "философский камень" лежал в следующей зале. Как защищаться от подобных штуковин нас учил именно Квирелл.

Так что пока он готовил жертвенник, укладывал на него детей, рассказывал что к чему и вообще собирался с духом (не понимать, что это конец всей прежней жизни профессор не мог) я накачивал Зеркало своей силой. А потом устроил небольшое шоу. Вовремя успел, он уже ножиком размахивал.

Зеркало ему нужно было для мотивации. В нем он видел своих живых товарищей, стоящих над дохлым вампиром. И когда этот самый вампир вдруг встал, начал скрестись из зазеркалья и тянуть лапы к Квиреллу, тот свихнулся окончательно и начал долбать в Еиналеж тяжелой боевухой. Защита артефакта работала, я прятался за ним и как мог держал иллюзию, а потом, видимо поняв, что перваки ну никак не способны выдать заклинания подобной мощи, сюда аппарировал Дамблдор. И Квирелл умер, потому что директор Хогвартса обязан защищать учеников даже от преподавателей.

Можно было бы лицемерно сказать, что "теперь его душа упокоится в мире", но мне Квирелла просто жалко. Ему было бы лучше погибнуть там, вместе со своим отрядом.

Я вчера весь день думал, прикидывал, подсчитывал — можно ли было не убивать Квиринуса? Петрификус у меня кастуется четыре секунды, и еще четыре на повтор. Преподаватель ЗОТИ, сам обучавший нас этому заклинанию, показывал серию шесть парализаций за пять секунд, но у меня была мантия. Могло получиться, могло. Но рисковать Мионой я не стал.

У меня тяжелое магическое истощение, у Гермионы истерика, Рон без сознания — его братья учили какому-то трюку, позволявшему выпутаться из веревок, он пытался его проделать и чуть не удавился.

Невилл теперь заикается, точно как Квирелл.

Поезд стучит колесами, пришлось закрыть окно, чтобы не летела сажа. Еду домой.

Какого факультета ученики отгадали ежегодную загадку всем было известно, но силизеринцы все равно радовались — они шли с отрывом в сто пятьдесят семь очков, а по традиции победа приносит полторы сотни в копилочку, словно пойманный снитч. Но канон не мог не куснуть напоследок — Дамбисцук после присуждения очков троице встал, откашлялся и всучил мне десять очков "за удивившую даже меня выдержку". Та-да, зал перекрашивается, слизни шипят, грифы орут. Нехорошо получилось.

Месяц, не меньше, буду надоедать Дурслям, увы. Хотя первые недели родственнички все-таки будут в безопасности, я сейчас не то что колдовать не могу — хожу с трудом.

Вот такой у меня был первый год в Хогвартсе, дорогой дневничок.

Усталый, но довольный, я возвращаюсь домой.

Мне в самом деле надо отдохнуть.

2

Торжественно сдал последнюю оставшуюся палочку главе семейства лично в руки, после чего неделю только пил, ел, спал, читал старые комиксы Дадли. Поговорил с Верноном насчет того, что я могу начать фонтанировать силой с большей, чем обычно, интенсивностью. Тот скривился, но выслушал и пообещал что-нибудь придумать. Я все еще слаб, но потихоньку прихожу в себя.

Дурсли не в восторге от моего возвращения, но отношение неплохое. Сейчас, после школы, могу взглянуть на них спокойнее: семья как семья, самые обычные люди. Странно, что у Петунии только один ребенок, они могут позволить себе еще. Может, болеют? У тетки много лекарств, жаль, зелья на маглов не действуют. Для меня семья всегда была важна, но Дурслям я могу помочь разве что заныкавшись в чулан и не вылезая оттуда.

Прибираюсь в доме, помогаю готовить, работать в садике мне пока тяжеловато.