Здравствуй, Душа!

Какова бы ни была природа единой самости, совершенно очевидно одно: такая самость должна, по необходимости, включать в себя архетипическое разнообразие души, душевную множественность. Чтобы сформулировать адекватную концепцию телеологии личности, это должно быть не простой совокупной интеграцией, а диалектическим единством множественности и единства, политеизма и монотеизма, серединной областью «между одним и многими».

Хотя Хиллман полагает Гегеля в числе авторов тех идей, которые не следует вносить в психологию (Там же, p. 118), тем не менее, именно диалектическое мышление последнего с его диалектическими законами и отрицанием какого-либо постоянства категорий абстрактного интеллекта, с его безграничной терпимостью к противоположным и парадоксальным концепциям и символам дает наиболее полное представление о творчестве Хиллмана. Юнг писал, что «парадокс, согласно которому противоположности взаимно дополняют и подразумевают друг друга, является одним из наших величайших духовных ценностей…поскольку из всех форм мышления только парадокс ведет к максимально верному пониманию полноты жизни» (Юнг, 1997в, пар. 18).

Эта позиция является в полной мере гегелианской, однако Хиллман, взгляды которого представляют собой ряд радикальных (притом диалектических) парадоксов, отказывается признавать заслуги философа, которому он (как и все динамические психологи) столь многим обязан. К тому же Гегель утверждал, что все наши верования включают в свой корпус и их противоречия, что и является составной частью самой сущности любой веры.

Так или иначе, но центральная идея Хиллмана, относящаяся к «углублению души», значительно более диалектична, чем он это сам согласен признать. Углубление души, или увеличение смысловой значимости и глубины переживаний, является высшей ценностью или целью архетипической психологии. Своим девизом Хиллман выбрал слова поэта Джона Китса о том, что сам мир «является местом, или „юдолью“, где созидается душа» (Hillman, 1979а, p. 57). Для Хиллмана классические проблемы философии, теологии и психологии:

«что значит быть человечным, как надо любить, зачем жить, что такое эмоции, ценности, справедливость, перемены, тело, Бог, душа и безумие, так же как и более непосредственно касающиеся повседневной жизни человека проблемы секса, денег, власти, семьи, здоровья и т. д., неразделимо связаны между собой, причем их вечная задача заключается в создании основы для сотворения души» (Hillman, 1976, p. 149).

В каждой проблеме скрыта тайная любовь (Hillman, 1983, p. 181), а сами проблемы являются «тайным благословением», которое поддерживает и углубляет наши души. Это не что иное, как гегелианское суждение. В основу своей философской системы Гегель положил идею, согласно которой конфликты, противоречия, тайны и загадки мира служат для достижения единственной телеологической цели — обеспечить пространство для развития духа человечества, а следовательно, и мира. Взгляды Хиллмана полностью согласуются с этим представлением, за исключением того, что вместо гегелевского «духа» мы имеем у Хиллмана «душу». Это представление совпадает с идеями Юнга, ибо если Хиллман считает, что сущность психологической жизни состоит в углублении психических переживаний, то у Юнга это равносильно процессу индивидуации.

Хиллман рассматривает нашу эпоху как время возврата политеизма и множественности с целью корректировки и уравновешивания избыточного, подавляющего монизма Эго, умягчения монополии разума, сознания и контроля из единого центра. Двухполюсный мир монотеизма-политеизма позволяет привести в движение маятник истории, а диалектическое видение душевного мира Хиллманом сближает его взгляды на историю со взглядами Гегеля.

Политеизм или монотеизм?

«Вопрос выбора между политеизмом и монотеизмом, — пишет Хиллман в одной из ранних статей, — представляет собой важнейший идейный конфликт в современной юнгианской психологии…» (Хиллман, 1999).

Политеистическая психика, по утверждению Хиллмана, есть нечто другое, нежели расщепленная человеческая душа, нашедшая свое прибежище в современной жизни, искусстве и политике. Напротив, заявляет Хиллман, культурная фрагментация и есть возвращение подавленного и вытесненного из сознания природного политеизма. В противоположность известному высказыванию Тертуллиана о «душе-христианке» можно было бы сказать вслед за Хиллманом: душа по природе «политеистка».

Хиллман, выделяя особую роль множественности, защищает политеистическую психологию, а не монотеистическую (там же). Он считает, что религия (или теология) оказывает значительное влияние на психологию. В историческом плане три монотеистические религии — иудаизм, христианство и ислам — систематически подавляли политеистические религии.

Иудаизм и христианство ставили в привилегированное положение не только одного бога по отношению ко многим богам, которых они поносили как демонов, но также и абстрактную концептуализацию этого бога. Не менее нетерпимым был и ислам: один бог, никаких образов.