Здравствуй, Фобос!

Занятно, что первая мысль охотника после победы над тигром была сугубо практической: теперь у него есть и великолепная шкура для одежды, и запас еды — мясо «косули»… И только потом нахлынула огромная радость. Стоя посреди ловчей ямы, голый, как в день рождения, покрытый разноцветными пятнами от стершейся «магической» раскраски, забрызганный кровью врагов, человек потряс в воздухе топором и гортанно, неистово закричал. Облегчил душу, не боясь выдать свое присутствие возможным преследователям. Он больше никого не боялся — ни людей, ни зверей, ни выдуманных духов с совиными головами; он словно бросал вызов всем опасностям, нынешним и грядущим, на тысячи лет вперед, всем, какие только есть во Вселенной…

Лицо Акопяна на самом большом из экранов пульта казалось безмятежным, как у мирно спящего человека, щеки порозовели, грудь равномерно вздымалась и опадала.

— Подъем температуры идет устойчиво?

— Да, товарищ Добрак; уже тридцать три градуса с четвертью…

— Это я и сам вижу, меня интересует плавность кривой активизации по вашим, местным данным…

Шел разговор между старым гипнологом, возглавлявшим смену медиков и операторов, и бортовым врачом «Контакта» Хабибуллой Умаром; время между репликами собеседников достигало уже шестнадцати минут, так далеко от Земли находился корабль. Долгие паузы заполняла оживленная, хотя и не слишком спокойная беседа Добрака с присутствовавшей тут же Мариной и Тархановым, красовавшимся в рамке видеофона.

— Все же до сих пор не могу взять в толк: как вы рискнули?! — восклицал Семен Васильевич, хлопая себя руками по пухлым коленям. — Вы, врач с таким опытом? Представляете, что могло случиться с беднягой Суреном, если бы вы ошиблись в своем предположении?..

— Я не мог ошибиться, — упорствовал Добрак. — Вы сами были свидетелем, что видения Акопяна абсолютно неуправляемы. Гипнотерапия против них бессильна, и даже химические средства не смогли нарушить сюжет галлюцинаций. Из этого один вывод: источник сверхдолгого и сверхреального сна пациента расположен в самых глубоких структурах, не поддающихся никакому внешнему воздействию, — в генах!

— Но информационная емкость хромосомы… — заикнулась было Марина.

— Вы мне еще академика Марголеса вспомните! — разом вскипел профессор. — Мы до сих пор и на десятую долю не знаем этой емкости! Может быть, информация записывается на квантовом уровне…

— Ладно, — басил с экрана Тарханов. — Ваша взяла, победителей не судят… Но для чего вам понадобилось применять к Сурену метод «ускоренного времени»? Внушать ему, что час проходит за пять минут?..

— Причина весьма проста. Если бы я оставил время галлюцинаций в реальном масштабе, то есть позволил бы шествию к Скале начаться только сегодня утром, — вы бы под предлогом окончания смены отстранили меня от пульта и «разбудили» бы Сурена задолго до переломного момента, опасаясь, что он, видите ли, трагически переживет гибель своего носителя! А так — час-другой, и вся программа генных воспоминаний прокручена; и Акопян возвращается к жизни не подавленный и перепуганный ожиданием казни, а счастливый, торжествующий победу! Поверьте, его нынешнее состояние покоя и удовлетворенности собой куда лучше соответствует требованиям освежения мозга… Извините!

Трещал зуммер, мигала лампочка, обозначая прием радиограммы с «Контакта», — и Добрак выслушал очередной краткий доклад о состоянии Сурена, задавая потом новые вопросы. Электромагнитная волна уносила сварливый голос профессора в мировое пространство; дождавшись паузы, Семен или Марина снова начали допрос с пристрастием:

— Ну хорошо, с ускорением времени понятно, но зачем вы как раз в самый ответственный момент, когда охотник нападал на своих конвоиров, разыграли этот балаган с якобы перепутанными коммутациями? «Ой, извините, сигнал не проходит, сейчас исправим…» Дежурный наладчик сразу понял, что отказ машины — липовый, спровоцированный вами!

— Цель та же, чтобы вы не успели вмешаться и что-нибудь испортить… По резервному каналу видеомагнитофон записал и эти минуты «сна», фильм получится цельный, только просматривать его придется с двадцатикратным замедлением…

— Жаль, что я вас тогда сразу не отстранил, авантюрист вы этакий, пират! — погрозил пальцем Семен, но было видно, что гнев не слишком серьезен.

— Все равно оказалось бы поздно, охотник уже спасся…

— Но, черт возьми, если вы были так уверены, что видения Акопяна не представляют для него опасности, зачем вообще было его будить?! — уже не в шутку рявкнул Семен.

— Если бы я решал этот вопрос, — Добрак язвительно подчеркнул «я», — то, вероятно, так бы и поступил; и лежал бы он у меня в капсуле до самого, Фобоса… Это же вы заторопились, как на пожар! Ах, ах, перепугается, с ума сойдет… А теперь неизвестно, как повлияют на него дни бодрствования перед финишем. Ну, будем надеяться, что не успеет устать…