Здравствуй, Гр-р!

— Нет, ты хотела узнать, как называются жители Карасика…

— Я не знаю, как они называются…

— А я знаю: карасиковцы и карасиковки. Давай я буду карасиковцем, а ты — карасиковкой… Посмотрим, что из этого получится…

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

1. Я обращаюсь за помощью к Морковке, ломаю стену и нахожу еще один чемодан — тот самый.

Мы с Гр-р проснулись, когда еще было совсем темно — зазвонил будильник на сотке Громова. Шесть утра. Пора ехать домой. Я откуда-то знала, что Гр-р опять получил эсэмэску от Шпинделя, что администраторша проплакала всю ночь, а Валя с Настей сегодня попадут к Карпу, и Валя огорчится, потому что не выйдет замуж за какого-то Юру, а Настя обрадуется, потому что, наоборот, выйдет замуж, только не за Юру, а за Ибрагима. Кроме того, я знала, что Морковка сидит на окне в моей спальне и смотрит во двор — ждет. Клава разобьет любимую чашку Гр-р, а Витек опоздает на работу на два часа и получит от Громова втык.

— Или ответь ему, или поставь на его номер запрет. Хотя это не поможет — он будет все время тебе звонить и посылать SMS — с других телефонов. Смени номер…

— Да, я уже думал… — ответил Гр-р, одеваясь. Тут до него дошло:

— А как ты… Так, понятно, тебя Карп научил…

— Нет, он сказал, чтобы я за собой наблюдала…

— Только не уходи в себя, а то потеряешься там, в неизведанных глубинах, что я буду делать? Я без тебя теперь не смогу…

Мои слова…

Гр-р ушел греть джип, а я задержалась возле рыжей дамочки.

— Не там ищете, — она смотрела, не понимая. — Поищите через два дома от вашей гостиницы. Забор зеленый. Елка во дворе. Там он живет…

— Кто?

— Тот, кто вам нужен… И кому вы нужны…

Я не стала дожидаться слов удивления и расспросов и поскорей села рядом с Гр-р.

Прощай, город Карасик! Жаль, я так тебя и не увидела…

Я смотрела на дорогу и думала, что свихнусь, если буду столько знать об окружающих… Я совсем этого не хочу — правда-правда… Я представила себя комнатой, по периметру которой расположены окна, — и все они открыты… Во мне гуляет сквозняк, лишая покоя и задувая в меня всякую чужую чепуху… Я мысленно закрыла окна, и ветер улегся — а вместе с ним и поднятая со дна души муть. Теперь я знала: если понадобится, я открою нужное окно…

В Энск мы приехали, когда главные городские часы на почтамте показывали полвосьмого.

— О, — обрадовался Гр-р. — У нас еще есть время…

Сначала мы залезли вдвоем под душ — как подростки, честное слово, но так захотел Гр-р… Потом валялись в постели… Потом он пожелал на завтрак манную кашу, потому что не ел ее сто лет… Потом я его манной кашей кормила… Потом он сказал, что лучше меня нет никого на свете, поцеловал так, как никогда еще не целовал, и я закрыла за ним дверь.

Как там говорил Карп — желтый чемодан найди, кошку свою спроси? Я позвала Морковку. Посадив кошку перед собой на кухонный подоконник, я спросила:

— Киса, ты знаешь, где желтый чемодан?

Морковка брякнулась на спину и стала хватать мою руку передними лапами — понарошку, без когтей. Наигравшись, она занялась вылизыванием своих боков. Никаких поползновений к поискам чемодана.

Я решила опять засесть за компьютер — только вот сделаю что-нибудь на ужин, а то придет голодный мужик, а дома есть нечего…

Морковка куда-то стерлась… Пока я гремела кастрюлями, она не показывалась. И только когда я включила Федю, материализовалась возле меня — вся в серой строительной пыли.

— Ну, и где ты шлялась?

Кошка выгнул спину, потянулась, а потом отскочила в сторону, оглядываясь на меня. Я поняла это движение, как приглашение следовать за ней.

— Прости, Федя, прервемся…

И я пошла за Морковкой. Она запрыгивала на ступеньки лестницы, ведущей в мансарду, все время проверяя, иду ли я за ней. Перескакивая через кирпичи и взбираясь на кучи мусора, кошка привела меня к стене, которую успели разобрать только до половины. Тут она встала на задние лапы и уперлась передними в стену.

— И что дальше делать?

Я подошла к стене вплотную. Оторвала кусок выцветших, наверное, еще тридцатых годов, обоев. Доски чуть разошлись… Что там, в щели, не видно. Я нашла среди инструментов, оставленных рабочими, гвоздодер, засунула его в щель, нажала, и доска отъехала в сторону. Стал виден какой-то предмет, завернутый в мешковину. Вытащить его нельзя — отверстие чересчур мало. Минут десять я боролась с дырой в стене. Морковка проявляла горячее участие, путаясь у меня под ногами и засовывая свою оранжевую голову в растущую дырку. Наконец мне удалось отодрать доску целиком и достать сверток. Развернув мешковину, я поняла, что нашла желтый чемодан. Морковка по этому поводу устроила забег по мансарде — в стиле сумасшедшей кошки. Я спустилась в гостиную. Неплохо бы еще раз принять душ — я вывозилась так, словно неделю трудилась в каменоломне. Но стоило мне ступить под горячий дождь, как я поняла, что отныне, сколько бы раз я ни стояла под душем, я буду вспоминать, как была там с Гр-р, и испытывать жгучее желание повторить это купание снова.