Здравствуй, Мир! (СИ)

— А почему он должен не пожелать? Есть какая-то объективная причина ему отказываться от принятия титула барона в Ганоле? Это как-то помешает ему в его отношениях с Империями? Как бы не наоборот — баронство в Ганоле может быть лучшим компромиссным вариантом для соблюдения нейтралитета с Ран и Шаадом.

— Не знаю, Мэнсер, — вздохнул Граф. — Но что-то мне на его счет не спокойно. Чувствую, что если он жив, то нервы он мне ещё попортит… Ладно, пойду разведчиков инструктировать.

— Сакуре не забудь письмо отправить, — небрежно заметил «балахонник».

— Сакуре? — непроизвольно потёр свою шею Лоруан. — Уверен? Иван ведь ещё не нашёлся. Что, если он погиб?

— А ты и не пиши, что нашёлся, напиши, что «Инстанс» прерван, — переставил очередную фигуру «Старый Мэнис». — Хуже будет, если она узнает об этом не от тебя. Тебе хуже будет… — погладил свою бородку «балахонник», а Граф передёрнул плечами и вновь потёр своё горло.

***

Глава 65

***

Я сидел всё на том же полюбившемся мне холме, на расстеленном коврике, в одних трусах, подставив солнышку своё сухое и жилистое тело — загорал. Вообще, делаю это при любом удобном случае: витамин D не бывает лишним. Особенно для вегетарианца. Или вегана. Хотя, по факту, я ни тем, ни другим не являюсь, так как, что вегетарианство, что веганство — это в большей степени идеологические течения, чем нормальные проработанные сбалансированные системы питания.

Я же… просто не ем вредных продуктов. И вредных сочетаний продуктов. И продуктов, приготовленных так, что они потеряли пользу, став вредными. И совершенно никакая идеология к этому не примешана — я не являюсь ярым защитником животных или противником причинения им вреда. Было дело и свиней собственноручно резал, и курам головы сворачивал, и рыбу заживо чистил. И не испытывал по этому поводу таких уж сильных моральных терзаний. Хотя и какого-то удовольствия от процесса тоже не получал: обычная, грязная, не самая лёгкая в физическом плане работа. Свинью ведь не только зарезать надо, тушу сразу после этого, как можно скорее, обработать и разделать надо: внутренности выпустить и рассортировать, щетину паяльной лампой или газовой горелкой опалить, а опалину как следует соскрести ножом, разделать опаленную и отмытую тушу на подходящего размера куски, сало тут же пустить в засолку, мясо убрать на хранение… С курицей и рыбой возни не меньше, хоть она, конечно, уже и не настолько физически тяжёлая, но при том кропотливая и муторная. И неприятная, само собой. Пахнет во всех трёх случаях, при обработке, отнюдь не розами.

Но это всё было давно. Сейчас… сейчас я сидел на своём коврике, греясь на солнышке, и раздумчиво смотрел на две вещи в своих руках: на свою сумку с расширением пространства в левой, и на «ядро», выпавшее из здешнего Босса в правой.

Было о чем подумать. И над чем подумать.

«Ядра» и «артефакты», получаемые при помощи этих «ядер». За прошедшие месяцы я очень неплохо продвинулся и в практике работы с ними, и, что самое важное, в общем понимании самого процесса. Я начинал хотя бы интуитивно понимать, что могу с этим сделать, а за что лучше даже и не браться.

К примеру, пули, которые были заряжены в мой револьвер, который я создавал (иное слово к процессу подобрать сложно) из костей умертвия, были разного «достоинства»: четыре из ребер умертвия и «ядер» D-ранговых тварей, а три создавались «ядрами» ранга C.

C-ранговые ядра. Работа с ними была очень тяжёлой по сравнению с D и E рангами. Но! Самое интересное, что, не смотря на просто ослепляющую боль, покраснение кожи и онемение пальцев на довольно продолжительный срок, серьёзных травм и ожогов они уже не наносили.

Как-то объяснить это я могу только тем, что мой общий уровень поднялся. И тем, что прежде, чем взяться за первое «ядро» C-ранга, я уже использовал больше двух десятков D-ранговых, сотню E-ранговых и без счёта F-ок. По логике, продиктованной наличием в этом мире действующей Системы, в том виде, каком я сам её понимаю — навык прокачался. Устойчивость к повреждениям повысилась.

Жаль только, что болевых ощущений это не коснулось. Я совершенно не заметил, чтобы боль стала меньше, чем раньше, когда даже D-ранг сжигал мне руку до мяса. С тем же самым D-рангом я сейчас готов просто выть и орать от боли. И то, что я этого не делаю, это не достижение моей силы воли или самообладания, как у тех супер-мужиков вроде Кочергина, которые без наркоза складными плоскогубцами гнутой иголкой сами себе зашивают резанные раны с каменно-мужественными лицами, нет. Я не такой. Я боюсь боли. Боль не доставляет мне никакого удовольствия. И я совершенно не умею её терпеть. В итоге, единственное, что мешает мне орать в голос — то, что дыхание от этой же самой боли перехватывает напрочь. И захочешь заорать — не заорёшь. Только и получается, что яростно шипеть и дёргаться от неё, пережидая ослепляющие мгновения.