Здравствуй, папочка Мороз!

И с чего, черт бы все побрал, меня вообще заинтересовал этот момент? Почему я почувствовал укол ревности, когда задал свой вопрос?

– Нет, а что?

Снежана посмотрела на меня как на идиота, да я и сам почувствовал себя именно так.

– Нет, ничего, – помотал головой. – Но ты должна понимать, что я попробую стать отцом для Мити только когда уверюсь в том, что он действительно мой сын.

Вьюгина опять ощетинилась. Мне даже почудилось, как будто в меня впились миллиарды морозных игл.

– Что ты имеешь ввиду? – потребовала она ответа.

– Тест днк, например, – подернул я плечами.

– О, то есть, хочешь, чтобы мой Митя сдал анализы, а после ему бы объявили, что у него есть отец, который сомневался в своем отцовстве?

Я вздохнул. Вроде как прекрасно понимал Снежану – кто-то придет к Мите с манипуляциями, которые нужно будет как-то пояснить ребенку. Но, с другой-то стороны, как мне увериться в том, что это действительно мой сын?

– Необязательно делать так, чтобы Митя знал об анализах. Достаточно взять… кружку, из которой он пьет.

Вот! Это был идеальный план. Впрочем, мне почему-то захотелось сказать Снежане то, что вызывало у меня целый сонм сомнений:

– Или ты не уверена в том, что бывала лишь на одном свидании вслепую?

В ответ она буквально отбросила от себя чашку чая. Поджала губы и поднялась из-за столика.

– Мы сдадим все нужные анализы, если нужно, – отчеканила Вьюгина, и я в который раз охренел (в хорошем смысле этого слова) от того, какая она. – Но если успеешь до Нового года увериться в том, что Митя – твой сын, я требую, чтобы ты был на празднике с нами.

Вьюгина надела пальто, намотала шарф. Все это время я исподволь ею любовался. А потом она оперлась на столик, взглянула на меня сверху-вниз. Я завис взглядом на форме ее губ. Такие аппетитные… А ведь я уже пробовал их на вкус. И планировал попробовать вновь.

– Ты требуешь? – повторил ее слова, вскидывая бровь.

– Именно, – заверила меня Снежана и добавила: – Или боишься недовольства своей невесты?

Она развернулась и ушла, оставив меня наедине с собой и своими мыслями. Снежная чертовка! Ни хрена я никого и ничего не боялся. И если она хотела играть по ее правилам – что ж? Пусть пока так и будет.

– А я ведь говорила! – торжествующе воскликнула Лина на мои новости о явлении ко мне Мельникова и нашей последующей встрече в кафе.

– Это еще не точно, – возразила я. – Он хочет тест на днк, чтобы быть уверенным в своем отцовстве. Видимо, нередко заглядывал на эти свидания вслепую.

Боже, и откуда только в моем голосе столько едкости? Пришлось снова напомнить себе, что этот мужчина не имеет ко мне никакого отношения. Это его невесту должно было волновать, не оставил ли он после себя тайное потомство в количестве не меньшем, чем у какого-нибудь султана!

– Но, в целом, это справедливое требование, – добавила я после паузы. – Я тоже не могу быть уверена в том, что Митя – именно его сын.

Да уж, как-то слишком быстро и неотвратимо я проверила в то, что именно Мельников был со мной на том свидании. Конечно, об этом говорило все – его интонации, его голос, запах его парфюма, но… все же это мог быть и кто-то иной. И вовсе не хотелось потом испытывать от этого разочарование.

Впрочем, для меня в этой ситуации все равно ничего не менялось. Только для сына. И это, в общем-то, самое главное.

– Снежка, это же судьба! – ворвался в мысли все такой же радостный голос Лины.

– Какая судьба? – нахмурилась в ответ, и подруга стала возбуждено тараторить, активно при этом жестикулируя:

– Ну как же! Ты пошла на это свидание и там оказался он! Вы переспали, ты забеременела, и вот, спустя шесть лет, твой Мельников пришел именно в тот детский садик, куда ходит Митя! Что это, если не судьба? Боже, как же это романтично! – вздохнула она мечтательно следом.

Я посмотрела на нее предупреждающе:

– Хочу тебе напомнить, что у вовсе не моего Мельникова есть невеста.

– Невеста – не препятствие для истинной любви! – пафосно заявила Лина. – Кроме того, он, видимо, не слишком дорожит ее мнением, если согласился провести с вами Новый год!

– А ты считаешь, что он ей в этом прямо возьмет и признается? – фыркнула я. – Наверняка как-нибудь отоврется! Но меня это, впрочем, не касается. Я просто хочу, чтобы мой сын снова поверил в чудо.

– А ты сама? – мягко поинтересовалась Лина, присаживаясь рядом на подлокотник моего кресла.

– Слушай… – повернулась я к ней и почти умоляюще продолжила:

– Лина, мне уже далеко не двадцать лет. У меня ушли годы на то, чтобы избавиться от глупых иллюзий и фантазий о Павле Мельникове! Давай ты не будешь снова подталкивать меня в сторону этого болота? У нас, возможно – подчеркиваю, всего лишь возможно! – общий сын. Но на этом все. Больше нас ничто не объединяет.

– Ладно-ладно, – сдалась подруга со вздохом. – А ты уже решила, в каком образе будешь встречать Новый год?

– А для этого нужен какой-то образ? – вскинула я бровь.

– Конечно! Чтобы этот твой Мельников как увидел тебя – так больше и не смог забыть!

– С этой задачей прекрасно справился тот образ проститутки в лифте, – хмыкнула я.