Здравствуй, папочка Мороз!

Но в итоге потерялась вовсе не она…

– А где Митя? – нахмурила брови Снежана, подходя ко мне.

– Он побежал к вам с этим… как его…

– С Леней? Господи! Где мой сын, Мельников?

Все мои язвительные слова в адрес хахаля Вьюгиной, мгновенно исчезли, когда я почувствовал, как сердце бешено загрохотало в плену грудной клетки.

– Что случилось? – это уже вписалась подруга Снежаны.

– Митя! Ты его не видела?

Вьюгина заметалась между киосками, как будто рассчитывала на то, что наш сын мог попросту делать покупки в одиночку. Я же решительно вручил пакет леденцов подруге и помчался туда, куда парой минут раньше устремился сын, сообщив, что пойдет к маме.

Блин… Я ведь еще не знал, каково это – быть отцом. И конечно, был полностью виноват в том, что случилось. О чем мне и сообщила Вьюгина, побежавшая следом.

– Даже не думай, что после подобного я снова отпущу Митю с тобой! – с плохо скрываемой истерикой в голосе процедила Снежана.

– Даже не буду думать, – покорно согласился я.

– Оно и заметно! Как… как можно было…

– Вот он! Вон наш Митя!

– Что?

Мы как раз успели обежать едва ли не половину площади, когда сын наконец нашелся. Стоял чуть поодаль, в сторонке и что-то пристально изучал.

– Митя! Боже мой! Ты в порядке?

Вьюгина бросилась к сыну, который повернулся к нам. На лице его при этом появилась улыбка, полная удовлетворения.

– Со мной все в порядке, мамочка, – ответил он. И вдруг указал рукой наверх: – А вы с папой под этой… под ней еще целоваться надо, я в передаче видел.

Ага, прекрасно! В плохом воспитании обвиняют меня, а сын уже смотрит подобное! И какого черта здесь делала омела, ведь католическое Рождество давно закончилось?

Но мне было грех возмущаться. Догадливостью и смекалкой Митя пошел наверняка в меня. Времени было в обрез, поэтому я и сделал то, чего хотел с того момента, когда увидел, как цуцик прижимает к себе Снежану.

– Ну уж не… – начала Вьюгина, но ее отказ потонул в Митином «Ураааа!», когда я притянул строптивицу к себе и впился в ее губы поцелуем.

Сначала Снежана попыталась протестовать, но чем дольше длился поцелуй, тем больше она расслаблялась, и вдруг, к полной моей неожиданности, стала… отвечать. Да еще как!

Правда, счастье было коротким. Сначала я услышал восклицание Лаймы:

– Павел, что творится?!

А когда Вьюгина отпрянула от меня, почувствовал, как мне в челюсть ударяется что-то весьма внушительное.

Я со смесью ужаса и непонятного трепета наблюдала за тем, как кулак Лени врезается в челюсть Мельникова. Нужно было вмешаться, но все тело буквально парализовало. Могла только смотреть на то, как бывший босс сплевывает на снег кровь и как тяжело вздымается его грудная клетка. В этот момент он походил на быка, готового ринуться в ответную атаку, в то время как Леня стоял, с невозмутимостью камня выжидая ответного хода противника. И было в этом противостоянии что-то настолько животное и первобытное, что я испытала то, чего никак была не должна – нечто сродни восторгу самки, за которую борются два самца. Впервые за всю мою жизнь.

Но вот Мельников перевел дыхание и стремительно бросился на Леню. И именно это привело меня наконец в чувство. Испуганно ахнув, я кинулась ему наперерез, перед этим торопливо кинув Лине:

– Уведи Митю отсюда, ради Бога!

– Отойди! – буквально прорычал бывший босс, когда я вклинилась между ним и Леней.

– Снежана, действительно, лучше отойди, – таким ледяным тоном, какого никогда от него не слышала, произнес Леня, при этом не сводя глаз с Мельникова. – Это мужские дела.

– Не отойду! – вспылила мгновенно я. – Вы деретесь на глазах у моего ребенка!

– Нашего, – машинально поправил Мельников.

– Спасибо, что напомнил! – огрызнулась я, но слова о том, что Митя все это видит, кажется, несколько отрезвили обоих мужчин.

– Я надеюсь, ты меня понял, – процедил Леня, отступая на шаг.

Мельников ответил ему презрительным взглядом, после чего перевел взгляд на меня.

– Отойдем на минутку, – проговорил приказным тоном, от которого я мгновенно вспыхнула, возмутившись.

– Попроси получше, – парировала в ответ. – Ты мне больше не босс, чтобы мной командовать!

Его губы дрогнули в презрительной усмешке, и он отвесил мне шутовской поклон со словами:

– Сударыня, не будете ли вы так любезны уединиться со мной вон за тем деревом? Это достаточно учтивое приглашение для тебя?

Фыркнув на этот цирк, я оглянулась на Леню и извиняющимся тоном произнесла:

– Прости, это ненадолго.

Но тут встряла Лайма, которая все это время наблюдала за происходящим с возмущенно открытым ртом и хлопающими глазами, отчего ее длинные ресницы так колыхались на ветру, что казалось – еще немного и она на них же взлетит как Мэри Поппинс на своем зонтике.

– Я с вами! – заявила она, вцепившись в Мельникова.

– Нет, – веско произнес он, словно стену этим словом между ними поставил, и аккуратно, но твердо, отцепил ее пальцы от своего рукава, после чего кивком указал мне направление.

Я молча пошла за ним, не желая продолжать препираться при всем честном народе.