Здравствуй, Шура!

«Горячий привет! Получила твою открытку от 28 сентября. Получила от Шурика открытку с дороги – едет на фронт. Пишет, что давно не получал от нас писем в ответ на его, которые он писал из Чкалова. Но мы его писем из Чкалова не получали, не знаю, почему. Привет тебе от него, куда едет – пока неизвестно, обещает писать. Получила письмо от отца из Бугульмы, на днях его выписали из больницы, а чем болел – не пишет. Его вызывают в Калугу, а куда потом пошлют – неизвестно. Привет тебе от отца. Очень обижается он на Ивана. Просил у него помощи, т. к. у него нет обуви и одежды, пишет, что едет голый и босой, и что ему известно откуда-то, что Иван хорошо живет, имеет деньги, но он даже на письма отца не отвечает. Просит, чтобы я все тебе описала, как к нему относится Иван. Саша, пиши мне, где сейчас находится Иван. Живем хорошо. Борик все еще в деревне, никак не поеду за ним. Сегодня купила ордер на шапку-ушанку за 60 рублей. Думаю, получить завтра, если найду в магазине. Шапка для Борика будет, а то у него нет. Вчера кое-что продала из мелочи, что мне не нужно, и купила воз дров – 2 кубометра за тысячу рублей. Тех же дров, что на станции, никак не могу вывезти. Завтра пойду на станцию узнать, есть ли дрова. Один человек обещает вывезти, и тогда у меня будет много дров… только квартира тесная. Погода теплая, по утрам и ночью холодно. Вере в школе дали талон на починку обуви: пойду, понесу ее валенки. Сейчас она ходит в галошах и шерстяных носках. Сама я хожу в сапогах. Вот, Саша, жаль, что ты совсем разулся, и ботинки твои порвались. Если сможешь к нам заехать, то я куплю тебе ботинки, и ты будешь обут. Пиши, получил ли от меня 300 рублей? Купи себе на них масла коровьего и ешь картошку с маслом. Очень рада, что ты сыт. Крепко целю. Твоя Шура».

После этих четырех октябрьских писем от Шуры ко мне, к сожалению, дальнейшие за октябрь, ноябрь и почти весь декабрь 1943 года не сохранились. Уцелела лишь открытка за 26 декабря. А жаль, ее письма помогли бы мне многое осветить из того периода жизни, когда Шура уже не работала на заводе.

В этот же день, 11 октября, я пишу жене Шуре:

«Здравствуйте, Шура и дети!

Вчера получил от тебя 300 рублей. Спасибо, что не забываешь меня. Хотя мне и стыдно вместо того, чтобы помогать вам, еще и получать от вас помощь. Я пока все еще не сдал дела. Все на найдут вместо меня человека. И когда его дадут – сам не знаю. Я начинаю нервничать. Наши уже уехали отдельным вагоном. Но я теперь все равно думаю устроиться так, чтобы побывать у вас, так как мне вагон не интересен. Сегодня получил от Ивана Гаврилова открытку. Сейчас вечер, жду известий по радио. Разговорились с моим соседом по комнате. Оказалось, что он служил вместе с вашим Василем в Свободном, показал мне фотокарточку, где за столом с выпиской спят Василь и Иван Павловский с женой и дочкой. Так, совершенно случайно, мы разговорились о Василе. Я ему показал карточку семьи Васи, т. е. Верины и твои снимки, и ту, что нас Вася снимал. Бывают же разные случайности! Недавно узнал, что жена Бортникова умерла, мать тоже, а он сам в Костроме, учится на командира. Дети их живут где-то сами. Шурик наш из Чкалова уехал на фронт. Вчера, позавчера я послал тебе, Шура, книги в двух пачках. Алгебру и Горького не давай рвать, а остальные используй, как хочешь. Борику одну дай – пусть рисует. Я тебе писал уже, чтобы ты прекратила мне писать письма, а вот, видишь, до сих пор сижу в Акмолинске. Буду писать о дальнейшем, как до сих пор. Целую вас всех».

13.10.1943

Я пишу жене Шуре:

«Как видишь, я все еще на месте. И хоть я и просил тебя не писать сюда больше писем, то, кажется, придется пожалеть и сидеть без твоих писем. За твои 300 рублей пока ничего не купил, жду приличного базара, да куплю, может быть, сала. Хорошо, что я раньше купил себе муки, а то теперь ее нет. Сегодня холодно, за уши берет морозец, но днем потеплело. Еще счастье, что нет дождей, а то в моих ботинках было бы мне кисло. Рад, что ты живешь неплохо, пишешь, что поправилась по сравнению с прежним временем. Удивляет меня, почему ты получаешь не все мои письма, а пишу я тебе часто. Ну, пока! Целую вас всех. Привет колхозникам».

14.10.1943

В открытке я пишу:

«Здравствуй, Шура и детки! Я все еще в Акмолинске. Пока все то же – нет никого на мое место. Утром глянул в окно – все бело: выпал снег. Правда, он начинает таять – будет грязь, но начало зимы уже есть. По радио сообщили, что наши форсировали реку Сож и уже ведут бои за Гомель. Новобелицу взяли вчера. От нашей квартиры, наверно, ничего не останется, как раз с той стороны наши наступают. Ты, Шура, запроси по адресу: г. Бугульма, начальнику паровозного отделения, отдел кадров. Пусть сообщат, где находится машинист водокачки Гаврилов В.А. Мне он не отвечает, Шурику тоже. Это молчание его очень подозрительно, не случилось ли чего с ним. Из Щорса я пока ничего не получил – да еще и рано. Может, у тебя уже есть известия? Ну, пока. До скорого свидания. Я не теряю надежды, что заеду к вам, буду стараться. Целую всех. Привет нашим».

15.10.1943