Здравствуй, страна героев! [Придурок в КПСС]

Изолированный от внешнего мира паутиной «невидимого фронта» придурок в один прекрасный день вылупится на свет Божий в совершенно ангельском обличье. С недописанным доносом в одной руке и недопитой поллитровкой в другой — для передачи в музейные фонды — он устремится именно туда, куда Великий Вождь и Учитель указывал ему пальцем с заоблачных высот непостроенного Дворца Советов.[18]

Откровенно говоря, с такой-то высоты не хочется спускаться к столь неприятной теме, как мое негласное сотрудничество с Особым отделом.

Поэтому по пути я позволю себе затронуть еще один философский вопрос, по которому Великие Маркс и Энгельс в свое время не высказались, а исполняющие теперь их обязанности товарищи Суслов и Пономарев тоже молчат, словно в рот воды набрали.

Допустим, что коммунизм можно построить. Требуется только материально-техническая база, КГБ и придурки.

Но тогда возникает законный вопрос: как собираются строить коммунизм страны Восточной Азии, где материально-техническая база отсутствует, а есть только придурки и КГБ, или в странах черной Африки, где придурков просто-напросто поедают? Вот мне и думается, что объяснить такой парадокс без разработки теории Придуризма невозможно.

Итак, перехожу к теме, которая покажет меня читателю не с лучшей стороны. Возможно, некоторые с презрением отвернуться или даже станут бросать в меня камнями, но я хочу поглядеть, как они сами повели бы себя на моем месте. Если выкладывать все начистоту, то скажу, что еще до того, как капитан Скопцов подцепил меня на крючок со «шпионом», я уже выполнил задание старшего лейтенанта Зяблика («Немого»). Он был оперуполномоченным по тылам и хозяйственной части, а сам капитан Скопцов занимался спецподразделениями: разведчиками, саперами, связистами, артиллеристами и т. п. В каждом стрелковом батальоне тоже был свой опер. Таким образом, обоз относился к «Немому», и он у нас время от времени появлялся.

Когда я теперь смотрю бесконечные телевизионные серии с приевшимися уже Коджаком, Старским, Хатчем и прочими теледетективами, я иной раз мысленно представляю: какой фурор произвела бы зловещая фигура нашего обозного оперa, появись он на мировом телеэкране! Я имею в виду не его мрачную внешность. В этом увальне с медвежьей походкой ни один человек не заподозрил бы поистине дьявольской хитрости. Уверен, что по этой части «Немой» заткнул бы за пояс любого Коджака.

Итак, звали его «Немым», но в том, что он все-таки немного говорит, я убедился вскоре после того, как был назначен пасти ишаков. Он ко мне подошел и, постояв, наверное, целый час молча, наконец, произнес:

— Ешак, он и есть éшак, — и ушел, но затем вернулся и спросил: — Говорят, они тебя слухают?

Не подозревая подвоха, я постарался продемонстрировать свои способности в области дрессировки. Он опять ушел и снова вернулся.

— Чтобы орали, им можешь приказать? — спросил он.

Я ответил, что смогу, это, мол, не так уж сложно и рассказал ему про уголок Дурова в Москве, куда меня няня часто водила в детстве.

Опять «Немой» ушел и снова вернулся.

— А ну, покажь. Пущай орут! — приказал он.

Я начал подражать ишачиному крику, пытаясь спровоцировать Хунхуза на ответ. Хунхуз в стаде был запевалой, но тут даже своим единственным ухом не повел.

Наверно, раз десять «Немой» уходил и возвращался туда-сюда, я уже сам был не рад, что нахвастался ему, будто могу заставить ишаков кричать. Он вцепился в меня медвежьей хваткой и стал допытываться: где я был при исполнении государственного гимна, когда заорали ишаки? Мог ли кто-либо другой из обоза приказать им это сделать в злонамеренных целях? Поскольку я пел в хоре, мое алиби было несомненным.

— Продолжай следственный эксперимент! — распорядился «Немой».

Дал мне под расписку свои карманные часы и велел записывать, когда именно ишаки орут и откликаются ли на мой крик.

Пару дней я без успеха кричал по-ишачиному, вконец сорвав себе голос. Только потом я понял, в чем тут секрет: ишаки орали в определенные часы,[19] словно петухи! Если заорать в их время, то они откликались.

Мои записи (вместе со своими часами) «Немой» у меня забрал, взяв с меня подписку о неразглашении и предупредив почему-то, чтобы я о наших с ним делах даже его начальнику капитану Скопцову не проговорился.

Система капитана Скопцова

Отдел капитана Скопцова именовался «Особым», но работа его строилась на тех же принципах, что и работа всех отделов и служб, включая инженерную службу, при которой я состоял в придурках. В первую очередь, она имела определенный объем, каковой должен был выполняться «по валу», то есть в общем и целом.

Если шпионов не было, план «по валу» всегда можно было вытянуть за счет количества выжимаемых из агентуры донесений и за счет объема писанины. Поэтому система капитана Скопцова и базировалась, главным образом, на придурках, околачивавшихся в тылах. Но как тогда эти придурки могли бесперебойно поставлять информацию, если они были оторваны от боевого состава? Да очень просто: они писали донесения друг на друга!