Здравствуй, Таити!

Я брожу по деревне, вдыхаю мягкий, насыщенный ароматами цветов и моря воздух. Страна душистых гардений. Прижавшаяся к склону горы Тоаноано расположена как бы в роскошном саду, полном цветов и кустарников. Сама деревня уютная и чистенькая. Я с интересом осматриваю легкие прохладные таитянские фаре, всегда открытые, без замков, а зачастую и без дверей. Занавески на окнах опущены. Зной.

Бесцеремонно заглядываю во все дома подряд. Мне говорили, что у здешних жителей развито чувство прекрасного. Действительно, свои дома, как снаружи, так и изнутри, они стараются украсить чем только возможно. Постройки здесь современные. С фасада вход ведет в гостиную, обставленную удобными плетеными креслами. В гостиной обязательно имеется этажерка, на которой красуется узорчатая подушка в форме морской звезды, обрамленной ракушками. По стенам развешаны вышивки и ожерелья из семян и крошечных раковинок. Вход занавешен голубой или красной в белых цветах тканью. А чтобы было видно все это внутреннее великолепие, занавеска сдвинута в сторону. По убранству дома соревнуются друг с другом.

Наношу визит мадам Рошет, она же Фарауру Меари Шевалье. Чаще всего ее можно застать в просторной гостиной, погруженную в свою работу. Если таитяне что-нибудь делают, то делают это хорошо. Мадам Рошет прекрасно плетет шляпы.

Элегантная дама принимает меня в салоне, показывает дипломы, которые получила на ежегодных конкурсах в Папеэте. Вместе с ее дочерью, стройной, высокой, подобно таитянскому цветку, мы вынимаем из ящиков, изящные работы мадам и раскладываем их в саду на циновке. Под лучами солнца шляпы кажутся букетами живых цветов.

Я усаживаю на стул мадам Шевалье, одетую в праздничное платье. Она торопится. Вижу в рамке легкую улыбку таитянки, щелкаю — готово! Улыбка полна снисходительности, она как бы говорит: если попаа что-нибудь задумал, он обязательно сделает это.

Направляюсь на другой конец Тоаноано, к берегу реки. Поблизости от дороги какой-то крестьянин копается в земле, пропалывает таро с пышными листьями. В Тоаноано у каждого, даже самого маленького растения, каждого деревца есть свой хозяин.

Высоко над дорогой раскачиваются золотисто-зеленые шарообразные с шершавой кожурой плоды хлебного дерева. Группа женщин пытается сбить их длинной бамбуковой жердью. Такое дерево растет почти перед каждой хижиной. Хлебные деревья плодоносят восемь месяцев в году, но хранить плоды можно только в перебродившем состоянии. «Здесь хлеб растет на деревьях, — писал великий Кук по возвращении в Англию. — У кого есть хлебное дерево, тот будет сыт всю жизнь». Однако эти мучнистые плоды далеко не все могут употреблять в пищу. К сожалению, у большинства приезжих они вызывают желудочно-кишечные расстройства. Таитяне же привыкли к ним, очень любят их и умеют отлично готовить из них разные блюда. Вкусом плод напоминает скорее жареные каштаны, чем французскую булку; нарезанный кусочками и поджаренный, он похож на наш хрустящий картофель.

У меня лишь одно желание: смотреть, смотреть, поглощать богатейшие впечатления, наблюдать все новые и новые картины здешнего неповторимого мира.

На берегу речки Тиираи — дети. Они бродят по воде, купаются, стирают пеструю одежду. Девочки трут белье на специальных стиральных досках и складывают его в пластиковые тазики.

Иду вдоль русла реки с двумя таитянами, сыновьями владельца катера для ловли тунца. Мальчики ведут меня через пальмовую рощу — собственность их деда. На зеленой траве полным-полно полусухих плодов, которые дед соберет, когда ему будет нужно, а пока пусть лежат. Один из молодцов взбирается по стволу пальмы и срывает для меня свежий орех. Кокосовое молоко — душистое и холодное…

Дальше — настоящий сад. Буйно разрослись небольшие лимонные деревья, бананы, грейпфруты, высокие и необычайно стройные папайи… Из-под переплетений корней пробиваются ручейки, орошая землю. Корова щиплет высокую сочную траву. Идем по краю зарослей мимозы, удивительного растения, которое каждый вечер свертывает свою листву. Вдоль реки — до самых гор — феерия зелени. Горы недалеко, они укрывают в своем ущелье бурную Тиираи, к берегу которой и лежит сейчас наш путь.

Вскоре выходим к реке. Слизываю капельки росы, осевшие на губах, отираю влагу с лица. Тиираи сверкает на солнце и манит искупаться в своих водах. Ее блеск слепит глаза. На берегу замечаю юную таитянку в коротком пареу. Она ополаскивает ноги, волосы ее еще мокрые, наверное, только что вышла из воды. Пареу не закрывает полные, как спелые плоды папайи, груди. Красавица не собирается бежать, весело приветствует нас.

— Послушай, девушка, тебя кто-нибудь фотографировал до меня?

— Нет! — смеется красотка.

Хотя таитянка и не может служить образцом типично полинезийской красоты, она очаровательна. Мне нравится эта темноволосая Венера, может быть, потому, что У нее теплая, искренняя, сердечная улыбка…

— Молодая вахина — наша племянница, — замечает старший мальчик. — В семье Агер четырнадцать человек…