Здравствуй, Таити!

Деревня Маупити отличается картинной красотой. Кое-где встречаются усыпанные ярко-пурпурными цветами деревья, которые здесь называют пламенем леса. В красивой пальмовой роще живописно разбросаны дома. Позади — крутая базальтовая гора. Кольцо коралловых рифов надежно охраняет Маупити от туристов. Они не наводнят остров по крайней мере до тех пор, пока на коралловом барьере не будет построена взлетная полоса.

Минуем изящный дом таваны, где я спал, как смертельно усталое дитя. Резиденция таваны — доказательство того, что на Маупити уже началась атака европейской застройки. Цивилизация подорвала веру полинезийцев в счастье под крышей из листьев пандануса. Они теперь предпочитают дома из прочных материалов, но при этом, даже в самых шикарных коттеджах, не проводят ни водопровода, ни канализации.

В красочных, живописных постройках, со стенами, выбеленными известью из коралла, живет около семидесяти человек. Население острова тает; десять лет назад здесь было на полторы сотни жителей больше. Из этого числа шестьдесят процентов составляют женщины. Маупити — маленький остров, всего двадцать пять квадратных километров! Пригодной для обработки земли немного, нет ни ручья, ни источника с пресной водой, жители собирают дождевую воду.

Деревушка, как опал, сверкает пятнами красок в самых неожиданных местах. Вот молодой человек, сидя на крыльце фаре, нашивает украшения на танцевальную юбочку своей девушки — связки красных семян, пестрые раковинки каури и пучки ярко раскрашенных волокон.

В другом месте длинноногие подростки камнями метко сбивают с деревьев плоды хлебного дерева. Среди пальм виднеется деревянная конструкция для сушки копры метров двадцать высотой. Еще ближе — узкая полоска плантации маниоки. За ней местность резко возвышается, переходя в почти отвесную стену.

Мужчины, преимущественно пожилые, сидят у домов, лениво беседуют, ждут ужина, дымят длинными сигаретами из черного табака, завернутого в листья пандануса. Маупитианцы живут без телевизоров, газет, консервов и часов. В их языке очень забавно смешиваются формы прошедшего, будущего и настоящего времени глагола, так как они существуют только и исключительно «сейчас».

Перед нами молельный дом мормонов. До слуха долетают монотонные звуки чтения псалмов. Кто-то отбивает ритм.

Заглядываю в окно. В помещении сидит группа местных жителей — по одну сторону мужчины, по другую — женщины. На столике керосиновая лампа — молитвы будут долгими. Сегодня суббота, праздник мормонов. Утром они разгуливали по деревне в нарядных одеждах, демонстрируя, что их «воскресенье» не для всех. В заключение они пропоют «Боже, спаси королеву» и разойдутся по домам.

Христианская доктрина лишь поверхностно была привита в сознание полинезийцев. Некоторое исключение составляют мормоны, которые снискали ревностных последователей. Они воспитали своих адептов в таких высоких этических нормах, что на членов секты большой спрос как на честных и достойных доверия работников.

— Фаи то и то! (Привет, будь здоров!) — раскланиваются с таваной встречные жители. Некоторые поднимают кверху палец и произносят: — Мануиа (Доброго здоровья).

Тавану знает каждый взрослый и каждый ребенок. Представитель власти останавливается, перекидывается несколькими словами, советует, обещает помощь. Я вслушиваюсь в звуки полинезийской речи, о которой Марк Твен писал, что в ней шепот пальм, убаюканных свежим ветром, зов гитары, музыка океана и вся сказочная красота природы…

Со следующей сигаретой беседа оживляется, переходит на историческую почву, к периоду второй мировой войны.

Высокая гора справа похожа на сфинкса без головы, с. лапами, погруженными в лагуну. Ее опоясывает очень старая дорога, построенная, как здесь утверждают, во времена самого бога Оро. Рядом с некоторыми домами — могилы, как бы символизирующие единство жизни и смерти, которые, в сущности, не важны сами по себе, но своим чередованием составляют вечность.

— Почему эти люди похоронены здесь?

— Они спят вечным сном у порога родного дома, рядом со своими близкими.

Полуторакилометровый путь по деревне отнимает совсем немного времени. Последняя задержка поблизости от развалин мегалитического святилища, среди зарослей на берегу лагуны.

— Это марае, — сообщает мне просвещенный житель Маупити. — Оно небольшое, не такое, как в Опоа, но посмотри — в хорошем состоянии. Это заслуга профессора Синото из Музея Бишопа в Гонолулу. Несколько лет назад он посетил наш остров и откопал эти руины.

«Все-таки историческое место», — мелькнула мысль, когда я осматривал большие обломки скал, огораживающих территорию прежнего святилища.

— Здесь, с южной стороны, была «голова» святилища, а там «ноги», — продолжает тавана. — На каменных ступенях приносили человеческие жертвы. У них вырезали сердце базальтовым ножом. Кто осмеливался ступить на каменную лестницу, омоченную кровью жертв, того предавали смерти.