Здравствуй, Валерка! (сборник)

- Я у бабки в деревне. Помнишь Зеленое? Километров семь отсюда.

Приезжай к нам. У нас ерши клюют - по сто штук в час. А я здесь по дороге в

магазин, за сахаром на варенье, - словоохотливо рассказывал Колька.

Он здорово обрадовался, что мы встретились. Я - тоже.

- Ты сейчас что, в речку полезешь? - робко спросил я.

- Конечно, - сказал Горох. - Давай вместе.

- Коробухин, тебе нельзя, - приказала за моей спиной Капитолина

Петровна.

Я скосил на нее глаза и глухо промямлил:

- Мне нельзя.

- Понятно, - ухмыльнулся Горох.

Он разбежался и нырнул с обрыва. Вынырнул, отфыркался и стал откалывать

номера. Колька то плыл кролем, врезаясь руками в воду с невероятной

скоростью, то переворачивался на спину и, раскинув руки, отдавался на волю

волн. Потом резко сбрасывал с себя оцепенение и переходил на баттерфляй.

Колькино мускулистое, загорелое тело мелькало перед нашими глазами и

дразнило, и манило, и злило, и бесило.

А Горох решил сегодня показать все, на что он был способен. Он вылез на

берег и вытащил из сумки ласты и маску. Напялил это все на себя и снова

полез в речку.

Выставив из воды кончик трубки и пуская пузыри, Колька шел по реке, как

подводная лодка с перископом. Это совершенно вывело из терпения ребят. Они

дружно заныли.

Я не выдержал, встал, и ноги сами понесли меня к тому месту, где лежал

велосипед Гороха и его одежда. Вскоре там появился и Колька. На его мокром

лице сияла довольная улыбка. Я взглянул на маску и ласты, которые Колька

бросил на траву, и, не долго думая, стал раздеваться. А потом, соблюдая

осторожность, облачился в Горохову подводную форму и сказал Кольке:

- Посиди пять минут в кустиках. Я - сейчас.

Когда я очутился в речке, то понял, как истосковался по воде, и решил, что надо взять все милости от природы. Я надолго исчезал под водой, ползал

по дну, потом выныривал, выбрасывая из трубки фонтан брызг, как кит.

Наплававшись, я вылез на противоположном берегу отдохнуть. Никто из

ребят и не подозревал, что это не Горох, а я... Но когда, не снимая ластов и

маски, я растянулся на песочке, Юрка Трофименко закричал:

- А чего это у тебя - сперва плавки были красные, а теперь - синие?

Мне бы пропустить мимо ушей Юркины слова, но я был бы не я, если бы на

одно слово не отвечал двумя.

- Они от холода посинели, - протянул я, стараясь подражать басу Гороха.

И сам себя выдал.

- Это Коробухин! - радостно закричал Юрка.

- А почему ему можно, а нам нельзя? - спросил у Капитолины Петровны

Толька.

- Коробухин себе слишком много позволяет, - в другое ухо Капитолины

Петровны прошипел Ленька Александров.

Поняв, что обнаружен, я быстро влез в речку и поплыл под водой, выставив напоказ кончик трубки.

Вот говорят, если ты плывешь под водой, а на тебя с берега кричат что

есть силы, то ты ничего не услышишь. Закон физики. Не верьте, ребята, тем, кто так говорит. Мне прямо в уши лезли крики Капитолины Петровны:

"Коробухин! Вылазь немедленно! Вылазь сию же минуту! А то будет плохо!" (А

может, еще на берегу я хорошо запомнил слова Капитолины Петровны, и они

продолжали звучать в моих ушах и под водой?).

Я знал, что будет плохо, но все равно не вылезал. Надеялся спастись, хотя шансов было маловато.

На берегу меня ждали кроме моего друга Кольки Капитолина Петровна, Аскольд и ребята. У Капитолины Петровны на щеках выступили красные пятна, круглые, словно печати. Это значило, что она достаточно накалилась для того, чтобы прочесть мораль.

Но я опередил ее на долю секунды:

- Вы совершенно правы, Капитолина Петровна, вода необыкновенно

холодная.

Капитолина Петровна опешила.

- Конечно, надо обязательно ждать, пока будет 18 градусов на вашем

термометре, - тараторил я, воодушевляясь, - а то мы все простудимся, охрипнем и околеем.

Капитолина Петровна таращила удивленные очки.

- Ребята, - обратился я к мальчишкам и девчонкам, - поглядите

внимательно на мою кожу.

Ребята поглядели внимательно.

- Такая кожа бывает у самых непородистых гусей, которых никогда вообще

не жарят, а тем более с яблоками.

Ребята молчали.

- Итак, - закончил я краткую речь о вреде купания в жаркий летний день,

- итак, я показал вам пример, как не надо себя вести, пример, до чего может

докатиться человек, который без спроса лезет в ледяную воду.

Я стал усердно изображать, как меня трясет озноб. Ну, точно как

мальчишка яблоню в чужом саду.

- Тебе надо, Коробухин, лечь в изолятор, - посоветовала Капитолина

Петровна.

- Больше мне некуда лечь, только в изолятор, - с готовностью согласился

я.

Поддерживаемый с обеих сторон и укутанный в сто одежек, я заковылял к

лагерю.

В продолжение моей речи Горох удивленно хлопал глазами. Неужели я, закаленный парень, наверное, думал он, и смог простудиться в такую жару?

Когда меня повели, я подмигнул Кольке: не трусь, все в порядке. Горох

расцвел. Он все понял.

- Валерка! - крикнул Колька. - Как поправишься, приезжай ко мне. Тут

недалеко. Проедешь через мостик, а потом прямо по лесу, а потом налево и еще