Здравствуй, Валерка! (сборник)

Я пошел в лес и под деревьями насобирал сухих веток. У костра я

разломал их на небольшие кусочки, сложил горкой. Вниз подсунул свернутую

снежком бумагу.

Ребята, громко покашливая и перешептываясь, следили за моими

манипуляциями.

Я никого не замечал. Я знал, главное - представить себе, что вокруг

никого нет и я один. Иначе ничего не выйдет. Все получается как будто

случайно, а если ты хочешь сделать нарочно, то у тебя выйдет ерунда на

постном масле.

Я чиркнул спичкой о коробок. Честное слово, у меня не дрожала рука, когда я подносил спичку к костру. Но костер не загорелся.

Ребята захохотали.

- Ну и хвастун ты, Коробухин. - Это голос Витьки Мелюха.

- Врет, как Мюнхаузен, - на время позабыл про мозоли и решил

поупражняться в остроумии Мишка Зайцев.

Я зажег вторую спичку. Бумага немного потлела, но костер не зажегся.

Я уже не замечал града насмешек, который посыпался на меня. Я зажег

третью спичку, и тут появился маленький язычок пламени. Это костер показал

мне язык: "А вот не загорюсь". "Зажгись, запылай, затрещи, - попросил я

костер, - чего тебе стоит? Я хочу утереть нос этим дармоедам".

И он меня понял, маленький и веселый язычок пламени. Он позвал на

помощь еще один язычок, потом второй, третий... И вскоре костер пылал, как в

сказке.

Шуточки, словно обожженные пламенем, испарились. Ребята что-то

старательно мычали. Девочки поставили на костер ведро с супом и сказали:

- Молодец, Валерий! А вы, герои, даже костер зажечь не смогли.

Я приподнялся:

- Тут недавно кто-то произносил яркие речи. А я вам скажу просто -

такими темпами до Белого озера мы месяц идти будем. И первого места нам не

видать. Разве что во сне, с зажмуренными глазками.

- Это ты хочешь первое место нашему классу? - сказал Мишка. - Да ты же

подыгрываешь своим друзьям из 6 "А".

- Очень интересно, - несмотря на все, я улыбался. - Значит, это я, как

последний идиот, обул ботинки пятилетней давности и натер волдыри, о которых

только мечтать можно? Значит, это я не умею зажечь костер и тяну время

обеда?

Поднялся невообразимый шум. Вмешался в разговор Борис Михайлович. Он

сказал, что мы плохо подготовились к походу и надо что-то срочно придумать, потому что натерла ноги еще и Эмма Гусак.

К вечеру нас ждала новая напасть. Налетела мошкара. И какая-то вредная

очень мошкара. Кусалась так, что мы все плясали у костра и вскрикивали. Ну, точно как краснокожие индейцы, только без уборов из перьев на головах.

Так сказал про нас Борис Михайлович, а потом куда-то исчез. Он вернулся

через пять минут с огромным букетом ромашек. Борис Михайлович стал раздавать

девчонкам цветы. Они краснели и говорили кокетливыми голосками:

- Спасибо, Борис Михайлович!

- Ой, спасибо, Борис Михайлович!

Когда букет растаял в руках вожатого, он сказал:

- Теперь пусть мальчики докажут, что они настоящие рыцари. Тут за

кустами луг, на нем полно ромашек.

Мы хмурились и отворачивались от Бориса Михайловича.

- А эта пакость, как огня, боится ромашек. Бросайте их, девочки, в

костер, - скомандовал Борис Михайлович.

Мошкары сразу поубавилось. С визгом и криком мы бросились за ромашками.

Нарвали столько, что чуть не затушили костер.

- Эй, осторожней! - закричал Борис Михайлович.

Мошкара испугалась наших ромашек и удрала к другим туристам. Молодчина, Борис Михайлович. Все знает!

Мы сидели у костра и пели песню. Вы ее, конечно, знаете: "Глобус

крутится, вертится, словно шар голубой". Ее хорошо петь у костра. Но никак

она не получается, когда топаешь с рюкзаком за плечами, - дыхания не

хватает.

ОДИН В ЛЕСУ НЕ ВОИН

Вы просыпались рано утром в лесу? Правда, это здорово! Высунешь голову

из палатки, и сразу начинается такое, чего ты никогда не видел и не увидел

бы ни за что в жизни, если бы не пошел в поход.

Все еще спят. Когда я вылезаю из палатки, вдруг вскрикивает и

подымается Мишка Зайцев. Он хватается за ногу - наверно, я наступил на его

любимую мозоль. Я шепчу Мишке: "Тихо". Он таращит глаза. Я ему еще раз:

"Тихо".

И Мишка, словно загипнотизированный, падает и засыпает.

Я шагаю по лесу. Сперва иду медленно. В лесу тихо. Сосны дремлют, березки посапывают. И вдруг я начинаю бежать, как будто кто-то меня

подтолкнул в спину. Я несусь, как угорелый, перепрыгиваю через пеньки, подбегаю к одной сосне, карабкаюсь на нее, а потом сползаю и тут же

мгновенно взлетаю на другую сосну.

Наконец, истратив все силы, я опрокидываюсь на траву и лежу несколько

минут, раскинув руки, и гляжу на небо. И у меня такое чувство, будто я

обнимаю весь мир, и что бы ни случилось сейчас, я все сделаю.

Я приподнимаюсь и вижу, как совсем рядом, в десятке шагов, вьется

дымок.

"Может, охотники костер разожгли и зайца жарят, - думаю я. - Надо

подойти посмотреть, - решаю я. - А то все идешь, идешь, а самое интересное

пропускаешь".

Я выбегаю на полянку и ахаю - пожар! Лес горит!

Несколько секунд я стою, как телеграфный столб, и не знаю, что

предпринять.