Здравствуй, Заячья Нора!

Расплатившись с таксистом, Пол открыл заднюю дверцу машины и взял Вулмерта за локоть. Пройдя в дом, отец не говоря сыну ни слова, снял с крючка в холле свой армейский ремень с большой медной бляшкой, и повел сына в свою спальню. Обычно Вулмерту не разрешалось входить в комнату к отцу, эта дверь всегда была закрыта на ключ. Но теперь отец, не задумываясь, завел его за дверь спальни и запер дверь на ключ. Вулмерт стоял напротив него и во все глаза смотрел на действия отца. Тот развернулся и грубо ударил сына по лицу. Мальчик не удержался на ногах и упал на пол рядом с кроватью, больно ударив коленку. От страха, Вулмерт быстро встал с пола, в его глазах застыли первые слезинки. Он раскрыл рот, чтобы сказать «папа». Но отец толкнул его рукой в грудь и ребенок спиной упал на мягкую широкую отцовскую кровать. Мальчик живо отполз на другую сторону постели в самый угол, поджав ноги под себя.

– На живот, Вулмерт! – Скомандовал он. Пол спокойно расстегнул защелку на своих наручных часах и положил их на высокий старинный дубовый комод с зеркалом. Затем он закатал рукава своей рубашки до локтей. Вулмерт боязливо смотрел на него и на ремень с большой бляшкой, лежащий на кровати совсем рядом с ним. Пол взял ремень в свои сильные руки и снова крикнул:

– На живот! – Он придвинулся ближе к мальчику и взял его за ногу. Вулмерт проскользил по покрывалу к отцу. Руками он пытался зацепиться за покрывало или простынь. Тот быстро перевернул его животом вниз и задрал рубашку сыну.

– Штаны сам снимешь или это тоже скажешь мне сделать за тебя? – Грозно произнес отец.

– Не надо, папа, я больше так не буду, честно – честно… Сэр, нет… – Просил Вулмерт. По его щекам потекли слезы.

Отец стянул мальчику штаны и сильно ударил толстым кожаным ремнем по слегка смуглым ягодицам.

Мальчик вскрикнул и громко заплакал. Отец бил ребенка, ударяя ремнем по ногам, спине и ягодицам. Вулмерт сначала кричал от боли, но потом затих и только вздрагивал всем телом от наносимых ремнем ударов. Он кусал край наволочки и сжимал в кулаках содранное покрывало. Соленые слезы текли ему в рот. Боль прожигала всю спину и ноги, будто это он лежал на раскаленных углях в том самом камине вместо Киплинга. Он не мог считать ударов, но их было много, как ему казалось. Он слышал, как над его спиной заносился в воздухе кожаный ремень, прежде чем опуститься на его тело с громким: « шшш». Кружилась голова, губы пересохли и были солеными из – за слез. Он зубами чувствовал отцовскую подушку, дыша запахом его одеколона. Отец ругался и кричал: «ты не музыкант, значит, а кто же ты?! Кто?! Быть может, мореплаватель… шериф… путешественник… летчик?! Кто ты такой, сопляк?! Ты еще зеро… зеро, сукин сын!» Вулмерт не просил отца, не кричал, он держал зубами крепко подушку и зажмуривал глаза. Его руки все сильнее сжимали покрывало. « Мама, мне больно, мамочка, мне так больно»: – билось у него в голове.

Когда Пол решил закончить, он бросил ремень в сторону и сел на край кровати, рядом с сыном. Тот лежал, не двигаясь. Только лишь всхлипывания давали понять, что он жив и что он все чувствует. Рубашка прилипла к сильной спине отца. Он сильно вспотел. Его лицо раскраснелось. С головы катились крупные градины пота. Пол впервые избил семилетнего сына так сильно. Теперь он сидел и смотрел на результат. Вся детская смуглая кожа его сына была покрыта темными подтеками и полосами, кое – где, где на тело попадала бляшка, была разодрана кожа. В маленьких ранах и царапинах выступили полосочки крови. Пол взял себя за голову и сжал зубы.

– Ты так похож на твою мать, Вулмерт, – грустно сказал он.

Вулмерт не мог разжать зубов, он лежал на животе с закрытыми глазами. По щекам скатывались слезы и впитывались в подушку. Иногда он глубоко неровно вздыхал и снова из его глаз катились слезы. Ни слова больше Вулмерт не смог сказать отцу. Все его растерзанное тело, как одна большая рана, болело. Отец сидел с сыном. Потом укрыл его чистой простыней и вышел из комнаты. Вулмерт пролежал так еще несколько часов, а потом заснул.