Здравствуй

Сегодня, спустя очень долгое время, я взял себя в руки и смог выйти на улицу. Я двигаюсь дальше.

Я люблю тебя, очень, только больше не снись.

Сердечко.

Сегодня утром у меня кольнуло сердце.

Я, конечно, немного забеспокоилась, но вскоре об этом забыла. Ну, болит и болит, что с него взять-то. Дел у меня просто столько, что нет времени даже поохать, пожаловаться на боль, да и просто о ней подумать.

Весь день я куда-то бегала, старательно игнорировала боль, что-то решала, чем-то ненужным занималась, что не было у меня ни минутки свободного времени. А боль все росла. К вечеру, когда я устало плюхнулась на свою постель, а мое сердце поняло, что теперь-то мне от боли бежать некуда, и заболело с такой силой, что проще было бы вырвать его и бросить чайкам, которые с криком разрывали бы мое больное сердце на части. Но, то ли я очень люблю свое сердце, то ли его не просто так вырвать, я просто вежливо попросила его не болеть. Не боли, – говорю, – итак тошно. А сама сижу и думаю, что произошло. Много кофе я не пью – так что на это сердце не может жаловаться. Вредную пищу не ем, не курю, стараюсь не нервничать, хотя нервничаю всегда (но я же стараюсь), так что нечего болеть.

Не разобралась. Тогда я, не найдя никакого другого пути решения проблемы, просто обвела взглядом комнату, подошла к зеркалу и внимательно себя рассмотрела. Можно, конечно, было просто выпить беленькую таблетку и забыть о боли, но что-то мне подсказывало, что таблетка, пусть даже синяя, совсем мне не поможет.

Я разглядываю себя долго. В комнате и во мне вроде бы ничего не изменилось. Тот же стол и руки, тот же шкаф и нос, те же вещи на спинке стула, та же линия губ. Стою, приглядываюсь. Охаю. Глаза-то, глаза! Пустые. Не горят, не сияют, не светятся. Будто что-то важное у меня забрали, и глаза мои погасли. А потом, спустя столько времени, я поняла. Поняла, почему с утра болит сердце, почему глаза не горят, почему все так, а не так.

Это ведь ты собрал все свои вещи, аккуратненько сложил в чемодан, с ноги открыл мое сердце и ушел, оставив дверь в сердечко открытой. Там теперь, небось, сквозняк. И пусто очень. Был ты там, и нет теперь тебя. Ерунда, а сердце, почему-то, болит. Ты, наверное, еще лампочки в моих глазах открутил, потому что навсегда ушел, а свет надо выключать, когда уходишь. Это мы все с детства знаем.

Эх, а зачем ты сердце мое вырвал-то? Чайка что ли? Стою я теперь у зеркала, с открытой раной в сердце и пустыми глазами. Хоть бы записку оставил, что уходишь, потому что не нравятся мне все эти уходы по-английски. Уф, не люблю. Ну и где ты теперь живешь, интересно? В чьем-то другом сердце или пока нигде? Ну а впрочем, мне все равно. Ничего, сердце болеть перестанет, а глаза.…В конце концов, у меня же глаза, а не фары, так что нечего им светить. У нас, вообще-то, проблемы с электричеством.

«Как хорошо, – думаю, – что мне на него все равно». Думаю и шмыгаю носом, размазывая соленую жидкость по лицу.

Деньке.

Здравствуй, Денька.

Еще совсем недавно я отправляла тебе письмо, ответа на которое я не получила. Хотя, чего греха таить, я ответа и не ждала. Может быть, маленькая птичка надежды и пела в моей душе, когда я случайно каждое утро, ровно в семь, заглядывала в почтовый ящик, но она быстро умерла.

Я тебя так хорошо знаю, что уверена в том, что ты никогда мне не напишешь. Я знаю, что ты читаешь мои письма только потому что тебе интересно, что я напишу тебе на этот раз, а не найдя в них ничего нового, просто комкаешь их в бумажный снежок и отправляешь в домик ненужных предметов.

Одного я не знаю, как так вышло, что я стала для тебя никем? Неужели я так неважна тебе, что ты швыряешь меня к пакету из-под яблочного сока и пустой консервной банке? Хотя, мне кажется, что для тебя консервная банка будет гораздо ценнее меня. В ней когда-то были твои любимые бычки в масле, а что во мне? Просто безграничная любовь к тебе, горькая и надоедливая.

Ты прости меня за это отчаяние. Может быть, ты не получаешь моих писем, может быть, твой адрес изменился и это значит, что ты ни в чем не виноват. Мне легче думать, что ты просто потерялся, а не забыл меня, потому что ты не мог так со мной поступить. Ты говорил мне, что никем не сможешь меня заменить, но что же – смог? Кажется, что да. Ты ведь никогда не мог быть один. Без людей тебе одиноко. Мне одиноко среди.

Деня, Денечка, Денька. Я так привыкла к тому, что ты всегда был рядом, что теперь не могу поверить в то, что я теперь одна. Когда я смеюсь, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, смеешься ли ты, но там никого нет. Когда я покупаю ириски, я всегда оставляю в кармане одну для тебя и теперь в моем кармане так много сладостей, что я могу их больше не покупать. Когда я варю какао, я всегда добавляю сгущенку, потому что ты так пил. И когда я слышу дверной звонок, я всегда бегу открывать, потому что честно верю, что за дверью стоишь ты. Потому что ты обещал, что вернешься.