Здравствуйте, дети, я ваша Яга (СИ)

— Нас с Кощеем Андреем связывают исключительно деловые отношения, — отчеканила я. Н-да, приструнить эдакую золотистую махину под силу разве что настоящей Яге. Признаться, я Горыныча слегка побаивалась, но изо всех сил старалась подавить в себе это чувство. — Так же, как с тобой.

Последнюю фразу я произнесла с сомнением. Сдается, Яга Людмила получила доступ не только к казне школы, но и к сердцу физрука.

— Да ты что, Милочка! — охнул Добрыня Горыныч, подтверждая мои выводы. — Мы ж с тобой с первого класса вместе. Тебе другого такого не найти! Я самый лучший!

Горыныч выпятил золоченую грудь, как будто ожидая, что на нее навесят орден.

— Это почему же? — засомневалась я. Самоуверенность и наглость раздражала меня не только в людях, но, как оказалось на поверку, в магических существах тоже.

Добрыня Горыныч шаловливо подмигнул:

— Так у меня это… Не только головы три, но и всего остального.

— В смысле?.. — не сразу поняла я. А потом ка-а-ак поняла! — Иди ты, знаешь, куда со своими намеками, я тебе не какая-нибудь легкомысленная дамочка. Меня такими намеками не возьмешь. Я Яга порядочная!

Наплевав на вежливость, направилась к дому. И то, что золотистый нахал преградил дорогу, не проблема. Правда, обойти его оказалось не так просто…

— Не серчай, Милочка! — взмолился Горыныч. Резко развернулсяи сшиб три трухлявых сосны сразу. Но даже не заметил этого. — Я ж пошутил… Ну да, не слишком удачно. Ты уж прости. Но у меня ж, и правда, всего по три… Сердца, например. Тебя так сильно любить никто не сможет.

Про сердце — это другой разговор. И про любовь тоже. Вот только я вовсе не та, за кого Горыныч меня принимает. В нашем с Людмилой договоре отношения с любовниками не оговаривались.

— И ты меня прости, погорячилась, — выдохнула я.

— Это я знаю! — радостно объявил Горыныч. — Ты,ох, какая горячая штучка. Помнишь, как мы с тобой…

— Стой! — предупредила я, пока он не наговорил лишнего. Знать личные тайны Людмилы мне не полагалось. Да и ни к чему это. — Не продолжай. Что бы у нас ни было раньше, сейчас придется сделать небольшой перерыв. Скажем, на шестьдесят дней.

— Ох! — Горыныч схватился за все свои три сердца и так резко плюхнулся на землю, что та вздрогнула. Испуганные птицы взвились в воздух. Волк, до того подвывавший невдалеке, резко примолк. — Не говори так, Милочка… Как же можно шестьдесят ночей без тебя? Это слишком.

— Прости, но так будет лучше, — повторила я.

Для его же, между прочим, пользы. И для моей тоже.

Горыныч Добрыня еще повздыхал для порядка, а после, поднявшись, достал откуда-то из-под крыла нечто крупное, завернутое в бумагу. Протянул мне.

— Что это? — с сомнением спросила я.

— Подарок хоть возьми, — расстроено проговорил Горыныч. — Окорок, сам коптил.

Принюхавшись, я уловила чудесный аромат. Но от подарка отказалась, это было бы неправильно, ведь предназначался он совсем не мне. Вот вернется настоящая Яга, пусть ее Горыныч и подкармливает. Людмилу вместе с ее Оберегом.

Кстати, о последнем.

Несмотря на вздорный характер, Васька оказался вполне себе добрым, способным сочувствовать и переживать. Приблизившись к избе, я заметила его сидящим на подоконнике. Два фосфоресцирующих в темноте глаза светились маленькими маячками.

— Привет, Васька! — поздоровалась я, входя в избу. — Ждал?

— Вот еще!.. — фыркнул котик. — Вообще не ждал, не надеялся. Думал, сгинешь в первый же день. А ты ничего, вернулась, только умом, сдается, окончательно тронулась. Это кто ж в своем уме от копченого окорока отказывается?

??????????????????????????

Вот в чем дело… Котик-чертик обиделся. А зрение-то у него, видно, ого-го какое. И нюх тоже.

— Не ворчи, — миролюбиво попросила и погладила мохнатую голову. — Я тебе из школьной столовой котлет принесла. Рыбных. Где-то я тут свечи видела… Сейчас зажгу и будем ужинать.

Услышав о котлетах, Васька подобрел.

— Зачем нам свечи, у нас живой огонь есть. В сенях стоит, поди, принеси. В ладоши не забудь хлопнуть, трижды.

Глава 17

В сенях действительно нашелся светильник, что-то наподобие старинной масляной лампы, которую можно крепить к потолку или ставить на стол. Но напрасно я думала, что работает она на магии. Стоило трижды хлопнуть в ладоши, и внутри проснулись действительно живые огни: сотни, а то и тысяча светлячков.

— Ой, бедняжки, — посочувствовала я запертым внутри лампы жучкам. — Сейчас я вас выпущу на свободу.

Ох уж эта Яга! Разве можно пленить этих малышей, держать взаперти…

— Холодно! Дует!!! — завопили светлячки тоненькими человеческими голосками. Жалобно так, навзрыд. — Столько лет служили верой и правдой… Почто ты нас открыла, Яга? Чем мы тебе не угодили?

Словно желая выслужиться, жучки засияли ярче, так что резало глаза.

— Простите. — Я закрыла лампу и прижала ее к себе. Внесла в избу. — Если вам там хорошо, больше не стану открывать лампу. Вы… Большие молодцы, вон как сияете — ярче солнца.

Светлячки успокоились, и я тоже.