Здравствуйте, Эмиль Золя!

Только в 1854 году, основав газету «Фигаро», Вильмессан добился успеха. Его газета, выражая интересы легитимистской реакции, консерваторов, высшего общества, а также поборников «добропорядочной жизни» и таких же нравов, ополчилась против Империи. Бертран де Жувенель дал «Фигаро» великолепное определение: «кропильница, полная купороса». Эта оппозиция, главным образом светская, пугала сторонников Империи — этих второразрядных выскочек, своего рода незаконнорожденных детей имперских завоеваний начала века. Морни, единоутробный братец Наполеона III, ироничный, элегантный и надменный Морни, покровительствовал Вильмессану.

В 1865 году Золя написал Альфонсу Дюшену, сотруднику Вильмессана, следующее письмо, которое можно было бы поместить в «Парфэ секретэр» как образчик наглой откровенности под рубрикой «Спрос и предложение».

«Я хочу… побыстрее добиться успеха. И я вспомнил о вашей газете, которая может скорее всех составить мне имя. Итак, буду с вами откровенен. Я посылаю вам несколько страниц прозы и спрашиваю напрямик: это вам подходит?.. Я молод и, признаться, верю в свои силы. Как мне известно, вы любите пробовать людей, открывать новых редакторов. Испытайте меня, откройте меня. Во всяком случае, вам будет принадлежать пальма первенства».

Только такой откровенностью Золя мог привлечь внимание патрона! Вильмессан только что основал «Эвенеман». Итак, Золя входит в редакцию на улице Россини. Под саркастические взгляды редакторов он бросает портье:

— Мне назначена встреча господином Вильмессаном.

Какой-то худосочный субъект в люстриновых нарукавниках ставит перед ним песочные часы и невозмутимо роняет:

— Две минуты. Обычная норма! Как для варки яиц!

Все давятся от смеха.

Вскоре молодого человека ввели в директорский кабинет. Гигант был в ярости:

— Послушайте-ка эту белиберду, Шолль!

И он читает:

«— А! Это вы!

— Я.

— Я вас ждал.

— Вот и я.

— Вам повезло.

— Да, повезло.

— Правда?

— Правда.

— Ну и как?

— Все в порядке.

— Ну-с, побеседуем!

— Побеседуем!»

Вильмессан рычит:

— Скажите старику Дюма, я заплачу ему не больше, чем по половинной ставке за каждую неполную строку!

— Литература тут ни при чем, речь идет о договоре! — заметил Шолль, этот изнеженный Орельен с моноклем.

Вильмессан улыбнулся.

— Отличный договор, Шолль!

И, повернувшись к посетителю:

— Значит, вы служите у Ашетта?

Директор изучающим взглядом окидывает этого молодого человека с темными волосами, с глубокими черными глазами и некрасивым лицом.

— Видите ли, сударь, — начал Золя, — речь пойдет о библиографической хронике. Этого еще никогда не делалось!

— Хм… Я только что выставил за дверь одного типа, который мне предложил то, чего никогда не делалось. Словом: он хотел по дешевке пристроить свои объявления о погребении. Итак, слушаю вас.

— Я вам буду поставлять короткие, на двадцать-тридцать строк, рецензии на новые книги. Кроме того, если в печати появится сообщение о какой-нибудь значительной вещи, я обязуюсь раздобыть самый интересный отрывок из нее, который можно опубликовать в «Эвенеман»…

— Я слушаю, милый мой, продолжай, продолжай…

— О, я знаю, что вас тревожит, сударь. Вы боитесь, что библиографическая хроника вытеснит платную рекламу? Верно? Но четырехгодичный опыт позволяет мне утверждать: чем больше газета говорит об издательствах, тем больше издательства печатают объявлений о новых книгах в газете…

— Любопытно!

— Фирма Ашетт, например…

— Например, — передразнил он Золя. — Неплохая штука!

И разразился звонким хохотом.

Сезанн в 1859 году.

Золя в 1865 году.

Золя в 1872 году.

Александрина Меле.