«Здравствуйте, я Лена Пантелеева!».

-Так это было Ли или не так? А может этого не было? Может твой контуженный мозг живет в другой реальности? Не в этой, где кровь, грязь и каждую минуту нас могут убить? Где ты вообще Ли? И кто ты Ли? Человек ты или игрушка своих сраных богов? А если боги тебе скажут – убей ее! Ты меня убьёшь? Да? Убьёшь меня Ли?! Меня?! Тогда с кем ты Ли?! Со мной или со своими богами?

Я сплюнул – кровью, пылью, кислой оскоминой, неизбывной горечью табака и закончил еле слышно:

-Пожалуйста, Ли! Скажи – с кем ты? Скажи мне. Пожалуйста, скажи!

А потом я заплакал. Долго и скуляще. Мои плечи тряслись, руки дрожали, а лопатки под пропотевшим насквозь и изгвазданным полностью кровью френчем, ходили мелко-мелко и вздрагивали. Это истерика у меня началась.

Так что, когда рука Ли стала осторожно гладить меня по плечу и его голос зашептал мне прямо в левое, оглохшее от близкого взрыва гранаты ухо, что-то успокаивающее и доброе на своем «птичьем» языке, я не выдержал и разрыдался. Громко, с долгими протяжными вдохами, всхлипываньем и невнятными кусками слов. И еще с длинным бессмысленным воем на одной ноте. Ну вот как деревья скрипят в лесу – продолжительно, противно и тупо.

Что, мужчины не плачут? А кто вам сказал, что я мужчина? Я сам вам сказал? Ну вы сумасшедших почаще слушайте и еще верьте им. Они вам такого наговорят!

В общем, поплакал я, грязь по лицу размазал, губы в кровь искусал и успокоился. Нам надо идти, а то вдруг догонят? Кто догонит? Да много тут разных догонятелей в этих горах. Красных, белых, зеленых, в крапинку и в полосочку. Все меня очень сильно хотят, маньяки ублюдочные. И ладно бы как женщину, как бабу, да как просто «дырку»! Так нет, я сама им не нужна, а вот в качестве сраного бездушного «ключа», этакого спецсредства, так даже очень! Тьфу! Урррроды! Козлы! И еще потные, немытые мужланы! Вот так! Да!

Ага. Здравствуй, здравствуй, Леночка, давно мы с тобой не виделись. Что, явилась, когда все успокоилось и опасность почти миновала? Женщина. Но хватит сидеть и сопли со слюнями размазывать. Двигаться надо. В нашем движении - наша жизнь, и это не метафора.

-Что стоим? Что смотри? На мне цветы не растут и узоров нет! Давайте баран… Ох, простите меня, барон! Ну... Э… Вы перебирайте все что мы взяли и пакуйте в суммы лошадей. Ли! Ты тоже самое! И делайте все быстро, очень быстро, господа! А я вот тут, на камешке, со своей «скрипкой» посижу. Прекрасными видами в оптику полюбуюсь. Девушке одной побыть надо.

На четвертый день мы дошли до долины. Той самой, той самой. Красивая долина. Зелень кругом, маленькое озеро, где я искупалась, помылась, еще раз помылась до скрипа кожи и какой-то чистоты в себе, что ли? Купалась я…

Купался я, купался! Раз и навсегда – я купался, ссал, срал, ел, курил и прочее! Делал, а не делала! Вопросы есть? Что, есть? А мне плевать!

Голым я купался, в костюме Евы. Сверкал ляжками, сиял грудью, протыкал взгляды косящихся на меня мужчин заострившимися от холодной воды сосками. Прогибал спину и наклонялся вперед, смывая мыльную пену с волос. Провоцировал. Но мои мужчины прям настоящие рыцари несексуального образа. Смотрели, но не вожделели. Ну с Ли все и так понятно, а вот что такое случилось с бароном? Отстрелили ему случайно, а он этого и не заметил? Нет, тут что-то другое.

-Господин барон! Антон Вельяминович!

-Да, мадмуазель Елена? Что вам угодно?

-Я привлекаю вас как женщина? Вы хотите меня, желаете? Только честно, Антон! Отвечайте честно!

И успокойся Ли! Немедленно положи острую железку обратно! Вот так, хороший мальчик.

Барон долго молчал, думал, морщил лоб и все это время внимательно смотрел на меня. Его взгляд скользил по моей вызывающе торчащей груди, стекал на бедра, лукаво вильнув, нырнул в ложбинку между ног, запутался в намокших и отросших волосиках и вернулся ко мне на лицо. Другим. Мужским, но и не таким мужским. То есть… Ну не таким как надо. Кому надо? Да как мне сказать то? Как выразить словами этот его взгляд?

Выручил меня сам барон:

-Знаете, Елена Александровна…. Знаете, вы можете надо мной сейчас смеяться, я совершенно не обижусь, но и вы не обижайтесь, хорошо?

-Хорошо, Антон Вельяминович. Продолжайте, я вас очень внимательно слушаю.

Я присел в воду, скрывая свою наготу, хотя холодные мураши уже маршировали по моей коже. Не пойду я сейчас на берег. А то вдруг сломаю своим шествием Афродиты без пены такое хрупкое очарование откровения. Придется чуть потерпеть. Совсем-совсем немножко.

-Я вас хочу и не хочу одновременно. Я…

Барон на секунду прервался, но тут же продолжил:

-То есть я вас хочу, я вас желаю, я вижу вас в своих снах. Жарких. Как… Как у юноши…

Барон откровенно смутился, но тут же справился с минутной слабостью:

-Я, когда встретил вас, Елена… Когда я встретил...

Ну заканчивай же, мямля! Холодно же!

-Елена Александровна!

Барон встал с брошенного на землю седла и принял строевую стойку. Гвардеец, мля! А вот то, что женщина замерзает, его совсем не тревожит и не беспокоит!