«Здравствуйте, я Лена Пантелеева!».

Бля, но как же он меня достал за эти дни! Отвалил в сторону, сопя и кривясь, только тогда, года я ему воткнул бебут в пах – выпросил я себе все-таки «игрушку». Воткнул я ему клинок почти на сантиметр вглубь и нежно начал надавливать, одновременно держа левой рукой его за шею, нехорошо улыбаясь и что-то шипя. Не помню, что шипел, пелена перед глазами была серая, с боков вообще темнота, словно в снайперский прицел смотришь, только без сетки делений. Но явно что-то страшное я говорил. И, мамой клянусь, вах! Говорил я совсем не по-русски. Побледнел гордый воин как молоко, загыркал испуганно что-то по-своему, вывернулся скользкой змеей из захвата и исчез в ночи как легкий ветерок. Очень, очень быстро.

М-да, не потеряли еще дети гор что-то оставшееся от неандертальцев, что позволяло им чувствовать, что все, шутки кончились, сейчас их будут убивать, просто и без затей. Ну да Аллах с ним и его абреками, с глаз долой, из памяти вон. Надеюсь, наши дороги с ними больше не пересекутся, иначе всех пристрелю, зарежу, ампулами нафиг, с самым напалмовым напалмом, потому что советский, закидаю и плевать, что там дальше будет!

Нет, они мне явно в наказание достались, эти чеченские революционеры. Будто мало было холодных ночевок, пригорелой похлебки, обжигающего пустого чая, волокнистой тушенки, удобств в кустиках под охранной верного Ли и нудного осеннего нескончаемого дождя. Головокружительных круч и подъемов, оползней, выходов еще до рассвета и многочасовых конных переходов до темноты и в темноте, после которых ломило спину и напрочь отнимались ноги.

Куда гнали, зачем гнали? Сейчас сидим на месте уже пятый час и с места не двигаемся. Ждем чего-то. Наверное, гласа ангельского, огня путеводного. Что явится непременно и только барону фон Стацу, остальные то все здесь атеисты и безбожники, только в партбилет верят. Хотя, вообще-то мой Ли еще верит в своих богов, но вряд ли они дотянутся до сюда с островов, далековато им.

С боку громко лязгнуло металлом, и я лениво повернул голову в сторону звука. Вот еще одна нелепость - три горных семидесяти шести миллиметровых орудия образца 1909 года. Артиллерия в горах, бронепоезд в небе....

Вот на кой они тут? Ничего не понимаю. Да, у них сняты бронещитки, снаряды везутся отдельно на лошадях и их немного, на несколько десятков залпов, сами расчеты орудий тоже не пешком ноги бьют, но все же зачем они нам, если во главу угла была поставлена скорость и скрытность передвижения? Что бы все встречные поперечные разбегались, едва нас увидев? Тогда уж лучше мы бы пулеметов понабрали, по штуке в руки. Гораздо действенней для боевых действий в горах. И еще, присоединившиеся к нам артиллеристы все как один нелюдимые и неразговорчивые. Сто процентов латыши или еще кто-то из этих медленных республик - бреются каждый день, мазохисты, и еще у них тягучий акцент, не могу определить точно чей, так как малоразговорчивые товарищи. Но не наши люди, однозначно, не наши. И в поезде сопровождения бронепоезда я их не видел. Всю дорогу не выходили из вагонов? Да ну, ерунда, живые же они, облегчиться там, кипятка набрать, да ноги размять, все равно бы вышли. Значит, ждали нас на месте, заранее, и это уже вызывает вопросы. Зачем мобильной группе зачистки придана артиллерия? Это более выглядит логично при войсковой операции или карательной акции. Опять же, для действий армейских подразделений, боекомплект явно мал. Три-четыре десятка выстрелов, это лишь напугать серьезного противника, но никак не разгромить, а вот на шайку из пары десятков хомо овцеводувос три артствола излишни. М-да, есть о чем задуматься. И ощущение какой-то заранее подготовленной гадости не оставляет меня, заставляя нервничать и огрызаться на окружающих. Какой-то здесь подвох, это точно. Но у меня нет никакой информации, я не могу сделать объясняющих все выводов, найти ответы. Гольба последние два дня стал молчаливым и на разговоры шел не охотно, не получались у нас с ним беседы по душам.

-Госпо… Товарищ Лена?

-Что Ли?

-Скоро будем выдвигаться, товарищ Лена, из селения внизу к нам идет человек.

-И почему ты так решил, товарищ Ли? Он идет к нам с белым флагом или кричит и машет нам руками?

-Нет, госпожа, флага у него нет. Он идет очень осторожно, молча и смотрит в нашу сторону. За нами нет пастбищ и нет селений, а у него нет с собой мешка за спиной и посоха. И видимого оружия тоже нет. Если только оружие не спрятано у него под одеждой. Он постоянно что-то поправляет там рукой.

-Понятно. Спасибо за предупреждение, мой Ли. Все, теперь уходи.