Зебра

А письма – самый надежный путь для того, чтобы, оставаясь в тени, прощупать почву, перед тем как действовать в открытую. К тому же и почерки были схожи, и Камилла не знала за Бенжаменом никаких любовных связей, хотя всегда следила за тем, как он приходит в лицей и уходит из него; она уже не довольствовалась шпионством в стенах лицея. Когда Камилла освобождалась от обязанностей хозяйки дома и матери, то в перерыве между набиванием холодильника продуктами и повторением уроков с чадами она выслеживала молодого человека на улицах Лаваля. Мало-помалу у нее сложилось представление обо всей его жизни.

Бенжамен завершал свои юношеские годы у мсье и мадам Ратери, своих родителей, в компании целой оравы больших и маленьких сестер – родители свято блюли католические каноны, – в обветшавшем доме недалеко от Майенны, реки, которая текла как хотела через центр городка. В конце недели он часа два отбивал теннисные мячи, посылаемые партнерами в белых шортах, в некоем клубе для избранных; хоть и был он низкого происхождения, по воскресеньям обучался хитростям игры в бридж в компании молодых людей, предков которых заставляли убивать швейцарцев при Мариньяне;[5] всем этим он занимался, после того как прикладывался к вздувшимся венам на руке своей бабки. В общем, идеальный образчик представителя местной буржуазии. Однако, несмотря на чуточку запоздалое обучение хорошим манерам, Незнакомец, теперь уже переставший быть таковым для Камиллы, сохранял поразительное нахальство и смотрел на всех точно слепой, который вдруг обрел зрение.

Судя по всему, он жил внутренней жизнью так, как будто в каждое мгновение ожидал конца света или по крайней мере собственной кончины.

Когда Камилла вела занятия в его классе, она делала поярче макияж, обтягивала грудь так, чтобы она казалась попышней, и надевала юбку или брюки, которые подчеркивали бы округлость ее ягодиц, – так она надеялась усилить вожделение Бенжамена, сломать его сдержанность и вывести на чистую воду, а проходя мимо его стола, в меру покачивала бедрами.

Этот бесплодный маневр продолжался до пятницы, когда Камилла решила вечерком перечитать письма, автором которых считала Бенжамена, и не смогла найти их – исчезла вся пачка. Сначала ей хотелось верить, что они просто где-нибудь завалялись, и она принялась обшаривать все уголки своих шкафов и ящики бюро. Через четверть часа тщетных поисков в платяном шкафу и на дне выдвижных ящиков комода Камилла вспомнила, что в последний раз упивалась письмами в конюшне для быков. Но и там не нашла никакого следа компрометирующих посланий. В беспокойстве принялась она заглядывать в хозяйственные помещения: перевернула кладовую для белья, погреб, отхожее место и шкаф для провизии – безрезультатно. Осталась просторная кухня. Не поддаваясь панике, Камилла облазила каждый стенной шкаф, и тут вдруг в кухню зашел Зебра.

– Ты что-нибудь ищешь? – Да.

– Что именно?

– Набор солонок, который подарил нам Альфонс, – нашлась Камилла, да так ловко, что сама удивилась.

Гаспар не стал продолжать допрос, развалился на стуле и погрузился в чтение отдела происшествий какой-то газетенки, соответствующая страница которой пестрела красными заголовками. Чтобы лучше замаскировать свою ложь, Камилла начала лихорадочно перебирать солонки на полках.

– И поделом ей, – прокомментировал Зебра, поглаживая линию изгиба газеты. – Два заряда крупной дроби – и готово, она на ковре. Убийство из ревности: она обманывала мужа целый год, эта шлюха, – бросил он Камилле и устремил на нее скорей змеиный, чем ласковый взгляд.

Она вздрогнула, испугавшись внезапной грубости Зебры. Правда, он не имел обыкновения прибегать к сослагательному наклонению в своих речах, но все же остерегался показывать себя вульгарным. И сейчас его неожиданная грубость заставила Камиллу опасаться худшего. Должно быть, Зебра нашел письма, они уязвили его самолюбие, и он поверил в ее измену. Поначалу Камилла не почувствовала скрытого умысла в слове «шлюха». Но, придя в себя, решила, что это ее заключение немножко скороспелое. В конце концов, событие, о котором сообщил Зебра, необязательно было выдуманным. Сознание собственного вероломства вынуждало Камиллу считать свои страхи обоснованными, во всяком случае, она так думала, и тут ей пришла в голову мысль, что она уже считает себя любовницей Бенжамена, хотя окончательного решения пока еще не приняла. Ее тело вынесло свой приговор при закрытых дверях, не посоветовавшись с разумом.

– Шлюха, – повторил Зебра. – Она прятала письма своего любовника в их общей спальне.